Теория политической системы парсонса кратко. Системные исследования в политологии: Т. Парсонс, Д. Истон, Г. Алмонд. Основные признаки и функции государства

Толкотт Парсонс (1902-1979) является одним из самых значительных социологов второй половины XX в., наиболее полно сформулировавшим основы функционализма. В своих трудах Парсонс уделял значительное внимание проблеме социального порядка. Он исходил из того, что для социальной жизни более характерны «взаимная выгода и мирная кооперация, чем взаимная враждебность и уничтожение», утверждая, что только приверженность общим ценностям обеспечивает основу порядка в обществе. Свои взгляды он иллюстрировал примерами коммерческих сделок. При осуществлении сделки заинтересованные стороны составляют контракт на основе нормативных правил. С точки зрения Парсонса, страха перед санкциями за нарушения правил недостаточно, чтобы заставить людей следовать им неукоснительно. Главную роль здесь играют моральные обязательства. Поэтому правила, регулирующие коммерческие сделки, должны вытекать из общепризнанных ценностей, которые указывают, что является правильным, должным. Следовательно, порядок в экономической системе основывается на общем согласии относительно коммерческой морали. Сфера бизнеса, как и любая другая составляющая деятельности общества, с необходимостью является и сферой морали.

Консенсус в отношении ценностей — фундаментальный интегративный принцип в обществе. Из общепризнанных ценностей следуют общие цели, которые определяют направление действий в конкретных ситуациях. Например, в западном обществе работники конкретной фабрики разделяют цель эффективного производства, которая вытекает из общего взгляда на экономическую продуктивность. Общая цель становится побудительным мотивом для сотрудничества. Средствами воплощения ценностей и целей в действия являются роли. Любой социальный институт предполагает наличие комбинации ролей, содержание которых можно выразить с помощью норм, определяющих права и обязанности применительно к каждой конкретной роли. Нормы стандартизируют и упорядочивают ролевое поведение, делая его предсказуемым, что создает основу социального порядка.

Исходя из того, что консенсус представляет собой важнейшую социальную ценность, Парсонс видит главную задачу социологии в анализе институционализации образцов ценностных ориентации в социальной системе. Когда ценности институционализированы и сообразно им структурировано поведение, возникает стабильная система — состояние «социального равновесия». Существуют два пути достижения этого состояния: 1) социализация, посредством которой общественные ценности передаются от одного поколения к другому (важнейшие институты, выполняющие эту функцию, — семья, образовательная система); 2) создание разнообразных механизмов социального контроля.

Парсонс, рассматривая общество как систему, считает, что любая социальная система должна отвечать четырем основным функциональным требованиям:

адаптация (adaptation) — касается отношений между системой и се средой: чтобы существовать, система должна обладать определенной степенью контроля над своей средой. Для общества особое значение имеет экономическая среда, которая должна обеспечить людям необходимый минимум материальных благ;
целедостижение (goal attainment) — выражает потребность всех обществ устанавливать цели, на которые направлена социальная активность;
интеграция (integration) — относится к координации частей социальной системы. Главным институтом, посредством которого реализуется эта функция, является право. Посредством правовых норм упорядочиваются отношения между индивидами и институтами, что уменьшает потенциал конфликта. Если конфликт все же возникает, его следует улаживать через правовую систему, избегая дезинтеграции социальной системы;
удержание образца (latency) — предполагает сохранение и поддержание основных ценностей общества.

Данную структурно-функциональную сетку Парсонс применял при анализе любого социального явления.

Консенсус и стабильность системы не означает, что она не способна к изменениям. Напротив, на практике ни одна социальная система не находится в состоянии идеального равновесия, поэтому процесс социального изменения можно представить как «подвижное равновесие». Так, если изменится взаимоотношение общества со своей средой, то это приведет к переменам в социальной системе в целом.

Социология Т. Парсонса

Толкотт Парсонс (1902-1979) — американский социолог, весьма влиятельный в XX веке, выдающийся представитель структурного функционализма. Главные произведения — «Структура социальной деятельности» (1937), «Система современных обществ» (1971). Он считал себя последователем Дюркгейма, Вебера и Фрейда, пытавшихся осуществить назревший синтез утилитарного (индивидуалистического) и коллективистского (социалистического) элементов мышления. «Интеллектуальная история последних лет, — пишет Т. Парсонс, — делает, мне кажется, неизбежным следующий вывод: отношение между марксистским типом мышления и типом мышления, представленным сторонниками теории действия, стоящими на рубеже двадцатого столетия, имеет характер стадиальной последовательности в определенном процессе развития».

Парсонс продолжил разработку теории социального действия . он считает систему (социального) действия , которая в отличие от социального действия (действия индивида) включает в себя организованную деятельность многих людей. Система действия включает в себя подсистемы, выполняющие взаимосвязанные функции: 1) социальная подсистема (группа людей) — функцию интеграции людей; 2) культурная подсистема — воспроизводства образца поведения, используемого группой людей; 3) личностная подсистема — целедостижения; 4) поведенческий организм — функцию адаптации к внешней среде.

Подсистемы системы социального действия различаются функционально, имея одинаковую структуру. Социальная подсистема занимается интеграцией поведения людей и социальных групп. Разновидностями социальных подсистем выступают общества (семья, деревня, город, страна и т. п.). Культурная (религиозная, художественная, научная) подсистема занята производством духовных (культурных) ценностей — символических значений, которые люди, организованные в социальные подсистемы, реализуют в своем поведении. Культурные (религиозные, моральные, научные и т. п.) смыслы ориентируют человеческую деятельность (придают ей смысл). Например, человек поднимается в атаку, рискуя жизнью, ради зашиты родины. Личностная подсистема реализует свои потребности, интересы, цели в процессе какой-то деятельности ради удовлетворения этих потребностей, интересов, достижения целей. Личность — главный исполнитель и регулятор процессов действия (последовательности каких-то операций). Поведенческий организм представляет собой подсистему социального действия, включающую человеческий мозг, органы движения человека, способные физически воздействовать на природную среду, приспосабливая ее к потребностям людей. Парсонс подчеркивает, что все перечисленные подсистемы социального действия являются «идеальными типами», абстрактными понятиями, не существующими в действительности. Отсюда известная сложность в толковании и понимании Т. Парсонса.

Парсонс рассматривает общество как тип социальной подсистемы, обладающей наивысшей степенью самодостаточности относительно среды — природной и общественной. Общество состоит из четырех систем — органов, выполняющих в структуре общества определенные функции:

социетальное сообщество, состоящее из совокупности норм поведения, служащее для интеграции людей в общество;
подсистема сохранения и воспроизводства образца, состоящая из совокупности ценностей и служащая для воспроизводства образца типичного социального поведения;
политическая подсистема, служащая для постановки и достижения целей;
экономическая (адаптивная) подсистема, включающая в себя совокупность ролей людей во взаимодействии с материальным миром.

Ядром общества, по мнению Парсонса, является социетальная подсистема, состоящая из разных людей, их статусов и ролей, которые нужно интегрировать в единое целое. Социетальное сообщество представляет собой сложную сеть (горизонтальные отношения) взаимопроникающих типичных коллективов и коллективных лояльностей: семьи, фирмы, церкви и т. п. Каждый такой тип коллектива состоит из множества конкретных семей, фирм и т. п., которые включают в себя определенное число людей.

Социальная эволюция, но мнению Парсонса, является частью эволюции живых систем. Поэтому вслед за Спенсером он утверждал, что существует параллель между возникновением человека как биологического вида и появлением обществ современного вида. Все люди, согласно мнению биологов, принадлежат к одному виду. Поэтому можно считать, что все общества произошли от одного типа общества. Все общества проходят следующие стадии: 1) примитивную; 2) продвинутую примитивную; 3) промежуточную; 4) современную.

Примитивный тип общества (первобытно-общинное общество) характеризуется гомогенностью (синкретичностью) его систем. Основу социальных связей образуют родственные и религиозные связи. Члены общества имеют предписанные им обществом статусы роли, во многом зависящие от возраста и пола.

Продвинутое примитивное общество характеризуется разделением на примитивные подсистемы (политические, религиозные, экономические). Роль предписанных статусов ослабевает: жизнь людей во все большей мере определяется их успехом, который зависит от способностей людей и удачи.

В промежуточных обществах происходит дальнейшая дифференциация систем социального действия. Возникает необходимость их интеграции. Появляется письменность, отделяющая грамотных от всех остальных. На основе грамотности начинается накапливание информации, ее передача на расстояние, сохранение в исторической памяти народа. Идеалы и ценности людей освобождаются от религиозности.

Современное общество возникает в Древней Греции. Оно породило систему современных (европейских) обществ, которые характеризуются следующими чертами:

дифференциацией адаптационной, целенаправляющей, интегративной, поддерживающей подсистем;
базисной ролью рыночной экономики (частная собственность, массовое производство, рынок товаров, деньги и т. п.);
развитием римского права как главного механизма координации и контроля за социальной деятельностью;
социальной стратификацией общества, основанной на критерии успеха (политического, экономического, культурного).

В каждой социальной системе происходят два вида процессов. Одни процессы - управляющие и интегративные , которые восстанавливают равновесие (стабилизацию) социальной системы после внешних и внутренних возмущений. Эти социальные процессы (демографические, экономические, политические, духовные) обеспечивают воспроизводство общества и непрерывность его развития. Другие процессы затрагивают систему основных идеалов, ценностей, норм, которыми руководствуются люди в социальном поведении. Их называют процессами структурных изменений. Они более глубокие и сущностные.

Парсонс выделяет четыре механизма эволюции социальных систем и обществ:

механизм дифференциации , исследованный Спенсером, когда системы социального действия разделяются на более специализированные по своим элементам и функциям (например, производственная и воспитательная функции семьи были переданы предприятиям и школам);
механизм возрастания адаптивности к внешней среде в результате дифференциации систем социального действия (например, фермерское хозяйство выпускает более разнообразную продукцию, с меньшими затратами труда и в больших количествах);
механизм интеграции , обеспечивающий включение в общество новых систем социального действия (например, включение в постсоветское общество частной собственности, политических партий и т. п.);
механизм ценностной генерализации , состоящий в формировании новых идеалов, ценностей, норм поведения и превращение их в массовое явление (например, зачатки культуры конкуренции в постсоветской России). Перечисленные механизмы обществ действуют вместе, поэтому эволюция обществ, например, российского, является результатом одновременного взаимодействия всех этих механизмов.

Парсонс рассматривает эволюцию современных (европейских) обществ и не скрывает этого: «...современный тип общества возник в единственной эволюционной зоне — на Западе <...> Следовательно, общество западного христианского мира послужило отправной точкой, из которой «взяло начало» то, что мы называем «системой» современных обществ». (На мой взгляд, наряду с западным типом обществ и системой этих обществ, существуют азиатский тип общества и система азиатских обществ. Последние обладают существенными отличиями от западных.)

Из сказанного можно сделать вывод, что социология Парсонса является в значительной мете субъективистской в том смысле, какой вкладывает в это понятие Хайек. Эта социология главное внимание уделяет субъективной составляющей социальной деятельности; ведущей формой социальной деятельности считает коллективистскую; отказывается от трактовки общественных явлений по аналогии с законами природы; не признает универсальных законов общественного развития; не стремится проектировать переустройство обществ на основе открытых законов.

Всякое политически оформленное общество имеет механизм власти, обеспечивающий его нормальное функционирование в качестве единого социального организма. Этот механизм именуется политической системой.

Понятие политической системы является одним из основных в политологии. Его использование позволяет выделить политическую жизнь из остальной части жизни общества, которую можно считать «окружающей средой», и одновременно установить наличие некоторых связей между ними.

Понятие политической системы и ее структура

Появление категории «политическая система» неразрывно связано с развитием системного анализа общества американским социологом Т. Парсонсом. Впервые теория политических систем была детально разработана американским политологом Д. Истоном и затем получила развитие в трудах Г. Алмонда, К. Дойча и других ученых.

В политологии существует несколько основных теорий политической системы общества.

Теория Т. Парсонса заключается в том, что общество взаимодействует как четыре подсистемы: экономическая, политическая, социальная и духовная. Каждая из этих подсистем выполняет определенные функции, реагирует на требования, которые поступают изнутри или извне. Вместе они обеспечивают жизнедеятельность общества в целом.

Экономическая подсистема отвечает за реализацию потребностей людей в потребительских товарах. Функция политической подсистемы заключается в определении коллективных интересов, мобилизации ресурсов на их достижение. Социальная подсистема обеспечивает поддержание устоявшегося образа жизни, передачу новым членам общества норм, правил и ценностей, которые становятся важными факторами мотивации их поведения. Духовная подсистема осуществляет интеграцию общества, устанавливает и сохраняет связи солидарности между ее элементами.

Теория Д. Истона рассматривает политическую систему как механизм формирования и функционирования власти в обществе по поводу распределения ресурсов и ценностей. Системный подход позволил более четко определить место политики в жизни общества и выявить механизм социальных изменений в нем. Политика – относительно самостоятельная сфера, основное значение которой заключается в распределении ресурсов и побуждении к принятию этого распределения ценностей между индивидами, группами.

Теория Г. Алмонда характеризует политическую систему, с одной стороны, как способность осуществлять в обществе преобразования при поддержании стабильности; с другой – как совокупность взаимозависимых элементов, при этом каждый элемент целого (государство, партии, элиты) выполняет жизненно важные функции для всей системы.

Занимаясь сравнительным анализом политических систем, Г. Алмонд и Д. Пауэлл перешли от изучения формальных институтов к рассмотрению конкретных проявлений политического поведения. Из такого подхода они определили политическую систему как совокупность ролей и их взаимодействий между собой, осуществляемых не только правительственными институтами, но и всеми структурами общества по политическим вопросам.

Теория К. Дойча (кибернетическая теория) рассматривает политическую систему как кибернетическую, в которой политика понималась как процесс управления и координации усилий людей по достижению поставленных целей. Формулировка целей и их коррекция осуществляется политической системой на основе информации о положении общества и его отношения к данным целям: о расстоянии, которое осталось до цели; о результатах предыдущих действий. Функционирование политической системы зависит от качества постоянного потока информации, поступающей из внешней среды, и информации о ее собственном движении.

В научной литературе различают также две основные концепции политической системы – правовую и социологическую.

Правовая концепция исходит из понимания политической системы как совокупности действующих социальных институтов и организаций, которые обретают политический характер, если в своей деятельности затрагивают проблему власти в государстве.

Социологическая концепция переносит «центр тяжести» на групповые формы политической жизни, рассматривая политическую систему как дипломатический механизм, преобразующий импульсы, подаваемые социальной средой и самой политической системой, в политические решения, формирующие политическое поведение и другие социальные действия.

Общим для них является то, что политическая система рассматривается как определенная структура, элементы которой взаимосвязаны.

В зарубежной и отечественной политической литературе в зависимости от подходов и используемых при этом критериев существуют самые различные точки зрения на понятие политической системы. Она определяется и как комплекс взаимодействий элементов, посредством которых достигается властное распределение ценностей (Д. Истон), и как совокупность взаимодействующих ролей (Г. Алмонд), как некоторый итог процесса политики (К. фон Бойме), как система государственных, общественных организаций и трудовых коллективов, участвующих в реализации власти и управления в обществе (М.Н. Марченко), и как система, состоящая из идей и политических ценностей, организаций, институтов, норм, отношений, традиций (Р. Манд, Б.Н. Топорнин, А. Лопатка) и т.д.

Такое разнообразие мнений само по себе естественно, ибо, с одной стороны, отражает закономерный процесс постоянного накопления и развития научных данных о политической системе, подчеркивает ее сложный и противоречивый характер, а с другой – выделяет различные субъективные методологические и идеологические позиции авторов.

На основе рассмотренных характеристик можно дать более или менее универсальное (сквозное) и самое общее понятие политической системы. Политическая система общества – это сложный комплекс политических отношений, политического сознания, политических и правовых норм, государственных институтов, политических партий, общественных организаций, в рамках которого происходит политическая жизнь общества и осуществляются государственная власть и управление. Определение же конкретной политической системы зависит от ее структуры, вида и содержательно-функциональных характеристик.

По своей структуре любая политическая система, как отмечается в литературе, представляет собой сложное явление, состоящее из нескольких подсистем (Ю.А. Тихомиров, В.Е. Чиркин, К.С. Гаджиев, А.И. Демидов, А.А. Федосеев и др.). Как правило, указываются четыре главные группы элементов.

1. Политические отношения – это отношения, складывающиеся в процессе осуществления политической власти либо по поводу нее. В зависимости от субъектного состава политические отношения можно разделить на три группы:

первая группа – отношения между классами, крупными социальными группами, нациями и государствами. Данные отношения составляют основу политической системы и отражаются в функционировании соответствующих политических организаций и их взаимоотношениях;

вторую группу составляют так называемые вертикальные отношения, которые складываются в процессе осуществления политической власти, воздействия высших и местных органов руководства и управления на социально-экономические, политические и культурные процессы;

в третью группу политических отношений можно включить отношения, которые складываются между политическими организациями и учреждениями.

2. Политическое сознание и политическая культура. Являясь отражением и формируясь прежде всего под влиянием конкретной социальной и политической практики, политические идеи, представления, взгляды, традиции, ценностные ориентации участников политической жизни оказывают сильнейшее воздействие на их поведение и всю политическую динамику. Особенно велика значимость политической идеологии, которая занимает в политическом сознании ведущее место и служит определяющим фактором изменения и развития сферы политической психологии. Состояние политического сознания, его направленность, степень зрелости и динамика развития выражаются в общественном мнении. Поэтому в процессе руководства и управления обществом важно учитывать политические настроения масс.

3. Политические и правовые нормы – нормы Конституции, законы, уставные нормы политических и общественных организаций и т.д., выступающие регулятором политических отношений и закрепляющие принципы деятельности их субъектов. Через политические и правовые нормы получают официальное признание и закрепление определенные социальные интересы и политические устои. В свою очередь, при помощи этих принципов и норм политико-властные структуры доводят до сведения общества, социальных групп, отдельных индивидов свои цели, обоснования принимаемых политических решений и определяют модель поведения, которой будут руководствоваться все участники политической жизни.

4. Политическая организация – совокупность институтов, посредством которых осуществляется политическая власть и управление общественными процессами. Она включает в себя: государство (основной институт политической системы); политические партии; массовые общественные движения, организации и инициативы граждан и т.д.

Все подсистемы политической сферы связаны отношениями взаимозависимости. Взаимодействуя друг с другом, они обеспечивают жизнедеятельность политической системы, способствуют эффективной реализации ее функций в обществе.

Для характеристики политической системы важное значение имеет вопрос о ее функциях. В политологии существует значительный разброс мнений в понимании функций политической системы. Исходя из того, что последняя призвана обеспечить стабильность общества, его прогресс через сбалансированность различных групп интересов, можно определить следующие функции современных политических систем:

Определение целей, задач и путей развития общества;

Организация деятельности общества по выполнению принятых целей и программ;

Распределение материальных и духовных ценностей;

Согласование разнообразных интересов государства и социальных общностей;

Формирование политического сознания, приобщение членов общества к политическому участию и деятельности;

Разработка правил и законов поведения людей и групп в обществе;

Обеспечение внутренней и внешней безопасности и стабильности политического строя;

Контроль за соблюдением выполнения законов и правил, пресечение действий, нарушающих политические нормы.

Данные функции характерны для стабильных, сформировавшихся политических систем. Если политическая система еще не сформировалась и находится в переходном состоянии (как, например, нынешняя российская), то для нее будут характерны и некоторые другие функции, в частности функция преодоления кризисов, особенно политических.

Политическая система - это совокупность государственных, партийных и общественных органов и организаций, участвующих в политической жизни страны. Она является сложным образованием, обеспечивающим существование общества как единого организма, централизованно управляемого политической властью. В зависимости от времени и места понятие политической системы имеет различное содержание, так как значимость компонентов политической системы меняется соответственно типу политического режима. Кроме того, политическую систему определяют как взаимодействия, посредством которых в обществе авторитетно распределяются материальные и духовные ценности.

Введение

I. Теория политической системы

1. Понятие политической системы общества

2. Модель политической системы Д. Истона

3. Концепции политических систем в свете теорий Т. Парсонса, К. Дойча, Г. Алмонда

II. Структура, функции и типы политической системы

1. Понятие, характеристика политических подсистем

2. Функции политической системы

3. Типы политических систем

Заключение

Литература

Работа содержит 1 файл

Содержание

Введение

I. Теория политической системы

1. Понятие политической системы общества

2. Модель политической системы Д. Истона

3. Концепции политических систем в свете теорий Т. Парсонса, К. Дойча, Г. Алмонда

II. Структура, функции и типы политической системы

1. Понятие, характеристика политических подсистем

2. Функции политической системы

3. Типы политических систем

Заключение

Литература

Введение

Политическая наука занимает видное место в ряду других общественных наук. Ее высокая значимость определяется важной ролью политики в жизни общества.

Элементы политических знаний зародились еще в Древнем мире. Своеобразным было понимание политических процессов в Древнем Египте, Индии, Китае. Дошедшие до нас «Законы Хаммурапи» (середина XVIII века до н.э.) свидетельствуют о том, что политическая жизнь уже в тот период была относительно развитой: имелось соответствующее административное деление общества, государственность, законодательство.

Политические организации общества представляют собой систему, которая обеспечивает обществу целостность и упорядоченность.

Система (от греч. "система" - целое, составленное из частей) - это множество, закономерно связанных друг с другом элементов, представляющих собой определенное целостное образование, единство.

В политической науке существуют различные подходы к определению политической системы. В данной контрольной работе анализируя основные определения, теории и концепции, можно попытаться определить, что такое политическая система.

I. Теория политической системы

1. Понятие политической системы общества

Политическая система - совокупность политических отношений, политических институтов, в рамках которой проходит политическая жизнь общества и осуществляется государственная власть.

Понятие «Политическая система общества» получило распространение в ХХ веке. В разработку теории политической системы внесли вклад такие западные ученые, как Т. Парсонс, Г. Алмонд, Д. Истон, и др. Первым наиболее систематическое изложение данной теории предложил Д. Истон в работах «Политическая система», «Системный анализ политической жизни» и др. Он представил политическую систему в качестве развивающегося, саморегулирующегося организма, гибко реагирующего на внешние импульсы и состоящего из целого комплекса компонентов и подсистем. Основное ее предназначение состоит, по мнению Д. Истона, в авторитетном распределении ценностей в обществе. Идеи Д. Истона в дальнейшем широко использовались большинством ученых, изучавших проблемы политической системы общества.

Современная политологическая наука выделяет различные концепции политических систем. Словарь Уэбстера упоминает до двух десятков определений политической системы.

Одни ученые представляют политическую систему как комплекс идей, лежащих в основе политики; другие - как систему взаимодействий; третьи - как совокупность определенных элементов, субъектов политики и т.д. Всем этим определениям присуще стремление к универсальному истолкованию политической жизни, независимость ее от истории, социальной ситуации.

В основе современных теорий политических систем лежит представление о политике как некой самостоятельной целостности. Наряду с экономикой, моралью, религией политика является особой формой человеческой деятельности. Политическая деятельность осуществляется в рамках определенной политической системы.

По мнению Д. Истона, политическая система - развивающийся и саморегулирующийся организм, который состоит из многих частей, образующих единое целое. У системы есть вход, на который извне поступают импульсы - требования или импульсы - поддержка. На выходе системы - политические решения, на основе которых осуществляются политические действия.

Политическая система может реагировать по-разному на требования, идущие от населения. Если демократическая система использует их для улучшения работы, то тоталитарная - подавляет, создавая образ могучей и непогрешимой власти.

2. Модель политической системы Д.Истона

Дальнейшее развитие теории политических систем пошло по линии преодоления некоторых недостатков модели Д. Истона. Теория Д. Истона рассматривает политическую систему как механизм формирования и функционирования власти в обществе по поводу распределения ресурсов и ценностей.

Системный подход позволил более четко определить место политики в жизни общества и выявить механизм социальных изменений в нем. Политика- относительно самостоятельная сфера, основное значение которой- распределение ресурсов и побуждение к принятию этого распределения ценностей между индивидами, группами.

В целой серии работ, написанных в 1950-60-е гг. («Политическая система» (1953), «Модель для политического исследования» (1960), «Системный анализ политической жизни» (1965)), Д. Истон пытается выстроить целостную теорию, основывающуюся на изучении «прямых» и «обратных» связей между собственно политической системой и ее внешней средой, в известном смысле заимствуя кибернетические принципы «черного ящика» и «обратной связи», и используя тем самым в ходе концептуализации системный подход и элементы общей теории систем. Для построения теоретической модели Истон привлекает четыре базовые категории: 1) «политическая система»; 2) «среда»; 3) «реакция» системы на воздействие среды; 4) «обратная связь», или воздействие системы на среду (схема 1).

Схема 1. Модель политической системы Д. Истона

В соответствии с этой моделью механизм функционирования политической системы включает четыре фазы. Во-первых, это «вход (input)», воздействие внешней среды (социальной и внесоциальной, природной) на политическую систему в форме требований и поддержки. Например, это может быть требование населения снизить подоходный налог при одновременной легитимной поддержке деятельности правительства в целом. Во-вторых, «конверсия» (или преобразование) социальных требований в подготовку альтернативных решений, являющихся определенным реагированием правительства. В-третьих, это «выход (output)», принятие решений и их реализация в форме практических акций. И наконец, в-четвертых, результаты деятельности правительства влияют на внешнюю среду через «петлю обратной связи» (feedback loop). Политическая система является «открытой системой», получающей постоянные импульсы от окружающей среды. Ее основной целью являются выживание и сохранение устойчивости системы посредством адаптации и приспособления к среде. В основе этого механизма лежит принцип «гомеостатического равновесия», согласно которому политическая система для поддержания внутренней стабильности должна постоянно реагировать на нарушение её баланса со внешней средой.

Несмотря на сильную критику системного подхода в конце 1960--начале 1970-х гг. Д. Истон в своей новой работе «Анализ политической структуры» (1990) продолжает концептуальную разработку своей модели путем изучения внутренней структуры «черного ящика», то есть политической системы, опираясь на критический анализ неомарксистского структурализма Н. Пуланзаса. «Политическая структура подобна невидимой силе, царящей в глубине политической системы» Вообще различные политические структуры, по его мнению, образуются из таких элементов, как государственные органы, партии и групповые объединения, элитные группы и массовидные силы, а также из играемых всеми ими политических ролей. Сама же «политическая структура» выступает как атрибутивная характеристика политики, которая обуславливает ограничения в поведении индивидов и групп, так же как одновременно может и способствовать достижению их целей. Истон выделяет различные типы политических структур, составляющих «начинку» политической системы: высокоорганизованных и низкоорганизованных, формальных и неформальных, режимных и дифференцированных институтов.

Недостатками модели политической системы по Истону являются:

чрезмерная зависимость от "требовании-поддержки" населения и недооценка ее самостоятельности;
некоторый консерватизм, ориентирующий на сохранение стабильности, неизменности системы;
недостаточный учет психологических, личностных аспектов политических взаимодействий.

3. Концепции политических систем в свете теорий Т. Парсонса, К. Дойча, Г. Алмонда

Теория Т. Парсонса . Она заключается в том, что общество взаимодействует как четыре подсистемы: экономическая, политическая, социальная и духовная. Всякая из этих подсистем выполняет определенные функции, реагирует на требования, которые поступают изнутри или извне. Вместе они обеспечивают жизнедеятельность общества в целом.

Экономическая подсистема отвечает за реализацию потребностей людей в потребительских товарах. Функция политической подсистемы заключается в определении коллективных интересов, мобилизации ресурсов на их достижение.

Поддержание устоявшегося образа жизни, передача новым членам общества норм, правил и ценностей, которые становятся важными факторами мотивации их поведения, обеспечивает социальная система .

Духовная подсистема осуществляет интеграцию общества, устанавливает и сохраняет связи солидарности между ее элементами.

Теория К. Дойча (кибернетическая теория). Он рассматривал политическую систему как кибернетическую, в которой политика понималась как процесс управления и координации усилий людей по достижению поставленных целей. 2

Формулировка целей и их коррекция осуществляется политической системой на основе информации о положении общества и его отношения к данным целям: о расстоянии, которое осталось до цели; о результатах предыдущих действий. Функционирование политической системы зависит от качества постоянного потока информации, поступающей из внешней среды, и информации о ее собственном движении.

К. Дойч в своем главном труде «Нервы управления: модели политической коммуникации и контроля» (1963), определяет политическую систему как сеть коммуникаций и информационных потоков. В рамках разработанного информационно-кибернетического подхода К. Дойчем предпринимается смелая попытка интерпретировать политическую жизнь сквозь призму кибернетического анализа и коммуникативных механизмов. Напоминая о том, что и латинское «gubernare» (от которого производным является английское «government»), и греческое «kubernan» (соответственно -- английское «cybernetics») происходят от одной смысловой основы, связанной с «искусством управления», а первоначально с мореходной навигацией, управлением кораблем. По мнению Дойча, правительство (как субъект государственного управления) мобилизует политическую систему путем регулирования информационных потоков и коммуникативных взаимодействий между системой и средой, а также отдельными блоками внутри самой системы.

К. Дойчем разрабатывается в «Нервах управления» очень сложная и эшелонированная модель функционирования политической системы как совокупности информационных потоков, построенная на принципе обратной связи. В сильно упрощенном варианте (отражающем лишь ее принципиальное устройство) она выглядит следующим образом (схема 2).

Схема 2. Модель политической системы К. Дойча 3

В его модели политической системы выделяются четыре блока, связанные с различными фазами прохождения информационно-коммуникативных потоков: 1) получение и отбор информации; 2) обработка и оценка информации; 3) принятие решений, и наконец, 4) осуществление решений с обратной связью. Во-первых, политическая система принимает информацию через так называемые «рецепторы» (внешнеполитические и внутриполитические), к которым относят информационные службы (правительственные и частные), центры изучения общественного мнения (правительственные приемные, агентурная сеть и т. д.). Здесь происходит селекция, систематизация и первичный анализ поступивших данных. Во-вторых, на следующей фазе отселектированная новая информация подлежит обработке в рамках блока «памяти и ценностей», где она, с одной стороны, сравнивается с уже имеющейся, старой информацией, а с другой, проходит оценивание сквозь призму ценностей, норм и стереотипов. Скажем, информация о вводе в 1979 году советских войск в Афганистан естественно оценивалась по-разному в странах НАТО и Варшавского договора. В-третьих, после получения итоговой оценки степени соответствия политической ситуации своим приоритетам и целям правительство (как центр принятия решений) принимает соответствующее решение по регулированию текущего состояния системы. И наконец, так называемые «эффекторы» (исполнительные органы и др.) на последней фазе реализуют решения, а затем их результаты служат новой информацией через «обратную связь» для «рецепторов», выводящих систему на новый цикл функционирования.

Введение

2 Методология сравнительной политологии

3.1 Системные исследования в политологии Т. Парсонса

2 Сочинение Т. Парсонса "О понятии "политическая власть"

Заключение

Введение

Актуальность выбранной для исследования темы курсовой работы обусловлена тем, что политическая мысль XX и ХХI веках характеризуется большим диапазоном проявлений, научных школ и политических позиций, которые в значительной степени по-новому решают старые вопросы о том, что такое политика, власть, демократия, государство и т.д. Рассмотренные через категории «роли», «взаимодействия», «политического поведения» и др. вопросы государства и права предстают не как особые метафизические сущности, отчужденные от человека, развивающиеся по своим особым законам, а как условие и одновременно результат человеческих усилий, воли, интересов. В таком подходе есть большой гуманистический смысл.

Определенный вклад в развитие методологии политической науки внес американский социолог Т. Парсонс. В первую очередь, Парсонс известен тем, что он предложил и обосновал системный подход в социологии, на основании чего Д. Истоном был обоснован подобный подход в политологии. Так, используя некоторые положения структурно-функционального подхода Т. Парсонса, Д. Истон вывел, что системный анализ политической жизни основан на понятии «системы, погруженной в среду и подверженной воздействиям с ее стороны.

Таким образом, цель данной курсовой работы заключается в исследовании вклада Т. Парсонса в методологию сравнительной политологии.

Поставленная цель может быть реализована посредством решения следующих задач:

Описать биографию Т. Парсонса;

охарактеризовать становление сравнительного подхода в политологии;

проанализировать методологию сравнительной политологии;

исследовать вклад Т. Парсонса в формирование методологии сравнительной политологии;

изучить системные исследования в политологии Т. Парсонса;

проанализировать сочинение Т. Парсонса «О понятии «политическая власть».

Объектом исследования является методология сравнительной политологии.

Предмет исследования составляют политические идеи Т. Парсонса, лежащие в основе методологии современной политической науки, в частности, системные исследования в политологии Т. Парсонса и взгляды Т. Парсонса, высказанные в его работе «О понятии «политическая власть».

В качестве основных методов используются системный и сравнительный анализ понятий, теоретических положений и методов.

Таким образом, четко сформулировав цель и задачи курсовой работы, определив ее объект и предмет, комплексно используя возможности основных методов политической науки, опираясь на достижения отечественной и зарубежной политической мысли и собственные наблюдения, я попыталась создать целостное сравнительное исследование вклада Т. Парсонса в развитие методологии политической науки.

Глава 1. Биография Т. Парсонса

Толкотт Парсонс родился 13 декабря 1902 года в городе Колорадо-Спрингс, штат Колорадо, США. Его отец был протестантским священником, преподававшим в одном из небольших колледжей штата. Позднее отец Парсонса стал президентом этого колледжа. Происхождение из протестантской среды несомненное оказало определенное влияние на мировоззрение ученого. Парсонс получил образование в Амхерст-колледже (штат Массачуссетс). Примечательно, что областью интересов молодого Парсонса были вовсе не социальные науки, а биология. Будущий ученый намеревался посвятить себя либо этой науке, либо заняться медицинской практикой. Сам Парсонс отмечал, что определенный интерес к общественным наукам возник у него на предпоследнем курсе под влиянием «своеобразного «институционального экономиста» Уолтона Хамилтона» .

Как это часто бывает, вмешался случай, который подтолкнул Парсонса к смене области интеллектуальных занятий. В конце предпоследнего года обучения был уволен президент колледжа, а следом за ним все преподаватели, чьи курсы собирался посещать Парсонс. Эти события вместе с пробудившимся интересом к общественным наукам приводят Парсонса в Лондонскую школу экономики. Таким образом, Парсонс вошел в обществознание не как социолог, а как экономист. В Лондоне Парсонс, по его собственному выражению, «открыл для себя» Бронислава Малиновского. Этого выдающегося социального антрополога Парсонс считал «интеллектуально самым важным человеком» из всех с кем общался в Лондоне. Затем Парсонс участвует в программе по обмену стипендиатами с Германией и попадает в Гейдельбергский университет. В этом университете преподавал Макс Вебер, и здесь особенно сильно было интеллектуальное влияние этого ученого. В Гейдельберге Парсонс пишет диссертацию на тему «Понятие капитализма в новой немецкой литературе», которую успешно защищает в 1927 г. В центре внимания этого первого научного труда стояли идеи Вебера и Вернера Зомбарта, хотя некоторое внимание было уделено и другим исследователям, в частности, Карлу Марксу, который был взят Парсонсом как отправная точка дискуссии. В своей биографии Парсонс весьма мало места уделяют своей диссертации, которая принесла ему немецкую степень «Dr. Phil.», отмечая только, что «в этой работе определились два главных направления моих будущих научных интересов: во-первых, природа капитализма как социоэкономической системы и, во-вторых, исследования Вебера как теоретика социологии» . По замечанию одного из исследователей Парсонса Эдварда Девре, из Германии ученый помимо этих двух направлений привез также сложный и тяжеловесный стиль изложения мыслей, который столь часто характеризует его теоретические работы .

Начиная с осени 1927 г. Парсонс работает в качестве преподавателя в Гарвардском университете. Из интеллектуальных влияний, которые следует отметить для этого периода, важны контакты ученого с группой гарвардских экономистов: Тауссигом, Карвером, Рипли и Шумпетером. В Гарварде Парсонс расширял свое знание экономической науки. Особенно плодотворным оказалось общение со Шумпетером, которое сочеталось с самостоятельным изучением наследия английского экономиста, лидера неоклассической школы в политэкономии Альфреда Маршалла. Парсонс даже пытался в это время извлечь «социологию» Маршалла, что облегчалось отсутствием в «Принципах экономической науки», основном произведении ученого, четких границ исследования, которыми бы Маршалл счел необходимым себя ограничить.

На этот же период приходится знакомство с идеями Вильфредо Парето, итальянского экономиста-социолога. Основную часть идей Парето Парсонс усвоил при посредничестве биолога Л. Хендерсона, который был в тот период крупнейшим знатоком социологических идей Парето. В поздней работе «Теория действия и положение человека» Парсонс отмечает, что Хендерсон придавал большое значение понятию «система», которое тот перенял от Парето, распространив его в область исследования биологии.

Из изучения идей Вебера - Маршалла - Парето рождается мысль о написании работы, которая продемонстрировала бы «конвергенцию» теоретических построений указанных ученых. Эту работу, которая получила название «Структура социального действия», Парсонс обозначил как «первый большой синтез». Уже в этой работе появились те положения, которые впоследствии стали неотъемлемыми составляющими в дальнейшем развитие парсонианской теории. Речь идет, прежде всего, о «волюнтаристской теории действия», а также о постоянном подчеркивании важности нормативного регулирования человеческого поведения (сам Парсонс предпочитал термин «действия», указывая на то, что поведение может быть и неосмысленным, что оно присуще в равной степени и животным, и человеку, в тоже время осмысленный характер поведения человека может быть передан через термин «действие») .

Вслед за публикацией «Структуры социального действия» наступает новый период интеллектуального развития и пополнения багажа теоретических знаний. Основной научный интерес Парсонса в это время лежал в области изучения медицинской практики, особенно отношений «врач-пациент».

В 1944 году Парсонс занял должность декана социологического факультета в Гарвардском университете, которую он занимал до 1956 года. В 1949 году он был избран президентом Американской социологической ассоциации. Эти посты можно считать свидетельством того высокого престижа, которым пользовался Парсонс, хотя с 1937 по 1951 год он не опубликовал ни одной работы, которую можно было бы сопоставить по значимости со «Структурой». В замыслах была обширная монография по проблемам социологического изучения медицинской практики, но она не была написана, во многом из-за личных обстоятельств. Часть материалов по проблеме вошла в работу «Социальная система», но надо отметить, что они не мало добавляют к основным идеям .

Значимым с точки зрения развития теоретической схемы стал 1951 год, когда Парсонс опубликовал две большие и довольно близкие по тематике работы: «К общей теории действия» в соавторстве с Э. Шилзом и «Социальная система». В 1953 году была опубликована еще одна значимая работа - «Рабочие тетради по теории действия» совместно с Р. Бейлзом. В этой работе изложена «четырехфункциональная парадигма»: AGIL - A (adaptation) - адаптация, G (goal-attainment) - целедостижение, I (integration) - интеграция, L (latent pattern-maintenance and tension management) - скрытое воспроизводство образца и регулирование напряжений.

Следом за «Рабочими тетрадями» Парсонс обращается к теме, которая собственно и привела его в социологию - к теме соотношения экономики и общества и социологической и экономической теории. В 1956 году совместно с Н. Смелзером была опубликована работа «Экономика и общество: изучение интеграции экономической и социальной теории». В этой работе схема AGIL была впервые использована для изучения сложнейших проблем положения экономики в социальной системе и ее связи с другими «аналитически выделяемыми подсистемами общества» .

В конце 60-ых гг. ХХ века научный интерес ученого сместился в область, которая практически с момента появления социологии привлекала лучшие умы - изучение общественного развития. Парсонс обращается к анализу возникновения и развития западной цивилизации. Помимо ряда статей этой проблеме были посвящены две работы, которые нельзя назвать большими, учитывая, что при изложении своих мыслей Парсонс необычайно многословен. Это «Общества: эволюционная и сравнительная перспектива» (1966 г.) и «Система современных обществ» (1971 г.). Стоит отметить, что вторая работа, будучи далеко не самой значительной в творческом наследии ученого, является до настоящего времени единственным трудом, переведенным на русский язык в полном объеме. Все остальные переводы - либо отдельные статьи, либо фрагменты.

Еще две темы, которые постоянно привлекали внимание Парсонса, по меньшей мере, с начала 40-ых гг. ХХ века были темы современной профессиональной структуры и социализации. Первая из них была тесно связана с интересом Парсонса к проблеме социальной стратификации. Результатом этого интереса стала публикация работ «Семья, социализация и процесс взаимодействия» (1955 г., совместно с Р. Бейлзом и рядом других соавторов) и «Американский университет» (1973 г., совместно с Дж. Платтом). Эти работы лежат несколько в стороне от основного направления теоретической активности Парсонса: развитии систематической общей теории общества на базе теории действия и системных представлений .

Наряду с крупными теоретическими работами Парсонс является автором множества статей на самые разнообразные темы: круг его интересов простирается от социологического изучения политики и экономики до анализа медицинской практики. Если в большинстве своих крупных работ он выступает как теоретик, то во многих статьях предстает как публицист, часто занимающий активную гражданскую позицию. Как пример следует привести участие Парсонса в сборнике статей «Черный Американец» (1966 г.). В своей статье, размещенной в этом сборнике, он ставит серьезный для американского общества того периода вопрос о необходимости интеграции черных американцев в институциональную структуру американского общества как равноправных граждан.

Смерть Парсонса последовала в 1979 году в возрасте 77 лет.

Таким образом, на протяжении своей жизни ученый проявил себя как многосторонне развитый специалист, от внимания которого не ускользнула практически ни одна тема в социологии, с другой стороны, как теоретик, который настойчиво двигался к цели, поставленной в начале творческой деятельности - создать общую теорию, которая стала бы основой систематической социологии. Примечательно, что последняя из теоретически значимых работ Парсонса «Теория действия и положение человека» (1978 г.) распространяет сферу применения парсоновской общей теории на весь универсум.

Глава 2. Особенности методологии сравнительной политологии

1 Формирование сравнительного подхода в политологии

Историческая апробированность и оправданность сравнительного подхода (обычно наряду и в комбинации с другими методами) позволяет констатировать выделение в политической теории специальной отрасли знания - сравнительной политологии.

В гомогенной культурно-цивилизационной среде применение политических сравнений не сопряжено с принципиальными трудностями. К тому же многое упрощает здесь, скажем, применительно к постхристианской цивилизации Запада, использование общепринятого и развитого языка для описания политической культуры, который начал складываться еще в трудах Платона и Аристотеля. Знаменитая схема политических режимов последнего явилась, кстати, результатом сравнения десятков государств средиземноморской древности. Образцовым компаративистским исследованием остается в этом смысле известная книга А. де Токвиля «Демократия в Америке». На этом уровне сопоставления сегодня допустимо пользоваться определением политической культуры как индивидуально-личностного отношения к явлениям политической жизни, стиля поведения субъекта политической власти. Категории сравнения могут быть найдены в наработках политической социализации и образования, политической философии и политэкономии, политической психологии и этики, политической географии, демографии и политэкологии, политической кибернетики и даже политической астрологии.

Сложности нарастают при сравнении политического сознания, политических систем и инструментов, политических элит и политического лидерства различных цивилизационно-культурных объектов, например. Востока и Запада. С подобными трудностями столкнулся М. Вебер, который попытался использовать китайский материал в своих исследованиях. Сравнение политических традиций требует переноса акцента на несколько иное определение политической культуры - как усвоения наличного политического опыта, который задан историей, что требует сопоставимого уровня изученности цивилизационно-культурных объектов (объективно) и адекватного научного выбора методик со стороны исследователя-политолога (субъективно). В этом смысле презумпцией будет отказ от евроцентризма, живучесть которого кроме субъективных предпочтений может быть детерминирована языком политологии. Во многих случаях он просто не имеет эквивалентов для описания политических реалий Востока. Отказ от евроцентризма позволит избежать приверженности концепции «столбовой дороги» политического развития человечества, что открыто проявлено в марксизме-ленинизме и латентно содержится в доктринах либерально-демократического толка.

Сравнительное изучение и усвоение политических культур привычно может идти от «более продвинутых» научно-теоретических достижений Запада в их применении к «традиционным» обществам Востока. Это касается как заимствования готовых политических форм, так и использования достаточно жестких (в теоретическом плане) политических технологий Запада в политических средах Востока в процессе модернизации, понятой не в качестве «европеизации». Структурно-функциональный подход в комбинации с социологическим мог бы дать точные и сопоставимые сведения о приживаемости институтов Запада на восточной почве.

Однако возможен и весь путь - от зафиксированных культурно-цивилизационных различий (западно-христианской, арабо-исламской, индо-буддийской, китайско-конфуцианской и русско-православной цивилизаций) к выделению инвариантов поведения политических структур, поведения и менталитета, которые необязательно совпадут с примитивно трактуемыми универсальными, так называемыми «общечеловеческими» ценностями в политике. После вычленения инвариантов в «осадке» окажутся элементы национальной политической специфики, которые могут стать богатым исходным материалом для практически-политического и теоретически-политического творчества.

Каждое последующее поколение не довольствуется тем осмыслением политической жизни, которое ему достается по наследию, и выдвигает новые подходы к организации исторического материала, современной политики и прогнозированию политических событий. На сегодняшний день сохраняют свое значение (т.е. работают дополняя друг друга) три общесоциологические глобальные парадигмы, включающие в себя собственно политологические подходы: формационная, цивилизационно-культурологическая и мирсистемная - каждая с их достоинствами и недостатками .

Формационная схема всемирно-исторического процесса, разработанная в марксизме, включает в себя, как известно, пять этапов-формаций: первобытнообщинную, рабовладельчекскую, феодальную, капиталистическую и будущую коммунистическую, которая, с точки зрения этой теории, неминуемо должна прийти на смену антагонистическому обществу.

Цивилизационно-культурная парадигма (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, Д. Икэда) - в основном теоретический продукт нашего века. Здесь вся история человечества мыслится как совокупность своеобразных, относительно замкнутых цивилизаций (их насчитывали от 5 до 21), каждая из которых проходит стадии возникновения, роста, надлома и разложения, умирая от естественных катастроф, военных поражений или внутренних конфликтов.

Сочетание формационного и цивилизационного подходов в восточно-западных сопоставлениях до сих пор не является простой проблемой и лишь отчасти разрешается с помощью третьей новейшей парадигмы, предложенной в 70-е годы ХХ века школой мирсистемного анализа (Ф. Бродель, И. Валлерстайн). Согласно Валлерстайну, в XVI в. в Европе произошла смена мир-систем: мир-империи, основанные на политическом властвовании, уступили место мир-экономике, основанной на торговле. Центр силы переместился из Севильи (империя Габсбургов) в Амстердам. Это была победа капиталистической мир-экономики (КМЭ), которая с тех пор выступает как современная мир-система (СМС) и вокруг которой складывались концентрационные кольца мировой периферии. Ядро-центр КМЭ, получая основную массу торговой прибыли, постоянно ведет борьбу за монополию, и государство выступает инструментом этой борьбы, решающим фактором внутренней и внешней экспансии.

За всю 500-летнюю историю СМС ее центр силы несколько раз перемещался: от соединенных провинций (Голландия) к Великобритании, от Великобритании к Соединенным Штатам. Пики гегемонии, как правило, наступали после мировых войн .

В любом случае можно воспользоваться сильными сторонами всех трех подходов, чтобы организовать материал, помня о первородном евроцентристском грехе марксизма, о внутренней евроцентристской доминанте мир-системного анализа, его капиталоцентризме, об уравновешивающих потенциях цивилизационного подхода для судеб единого в своем многообразии мира. Последнее особенно важно, ибо никто не станет отрицать, что мир политики по-разному смотрелся и смотрится из Нью-Йорка, Лондона, Парижа и Берлина, и различия эти возрастают при взгляде из Пекина, Дели, Каира, Токио или Москвы, что национальные политические культуры-традиции еще не вырастили единого метаязыка, что язык западной христианской цивилизации является далеко не единственным.

И все же интуитивно ясно, что политическая истина может быть добыта в сравнении, при условии, что сравниваются явления, в сопоставимой мере изученные, понятия однопорядковые, рядоположенные, и значит достаточно абстрактные. Сегодня удается показать, что современный уровень изученности политических культур Запада, России и Востока позволяет осуществлять их сравнение. И не беда, что различия между ними очевидны, сходств придется разыскивать.

2.2 Методология сравнительной политологии

Сравнительная политология, активно развивающаяся под влиянием позитивистской методологии бихевиоризма и структурного функционализма в 1950-60-е годы, в начале следующего десятилетия попала под огонь критики. Можно выделить несколько ее направлений. Во-первых, политическая наука в целом и сравнительная политология в частности оказались невосприимчивыми к новым социальным и политическим переменам, которые так бурно выявились в конце 1960-х - начале 1970-х годов в виде контркультурных движений, постиндустриальной революции, коммуникационных трансформаций. Во-вторых, попытка создать на основе бихевиоризма и структурного функционализма политическую науку, лишенную ценностной нагрузки, фактически привела к господству лишь одной теоретической парадигмы, связанной с идеологией «буржуазного либерализма». В-третьих, оказалось, что эти методологии сравнительного анализа, ориентирующиеся на поиск закономерных связей и подобий, фактически вели к созданию картины политического мира, лишенной значительной доли уникальности и многообразия. В-четвертых, преобладание количественных методов анализа в сравнительной политологии хотя и создавало возможность для проверки гипотез, но одновременно приводило к их обеднению. Путем статистической проверки утверждались зачастую либо довольно банальные истины, либо уже известные зависимости. В-пятых, хотя сравнительная политология и включала в свое поле зрения страны Азии, Африки и Латинской Америки, но сформированная телеологическая концепция зависимого развития вызывала протест как у западных компаративистов, так и у исследователей незападных стран .

После кризиса 1970-х годов сравнительная политология потеряла значение однородной с точки зрения методологии отрасли и развивалась то под влиянием намерений найти новую методологическую парадигму, то под воздействием изменений в самом объекте исследования. В этом отношении два десятилетия сравнительная политология сохраняла статус весьма дифференцированной отрасли и по предмету, и по методам исследования. Методология неоинституционализма, которая получила распространение в политической науке в результате экономического империализма, все же не изменила общей картины, а третья волна демократизации позволила продвинуть дальше некоторые теоретические конструкты без радикального преобразования отрасли. Новое оживление сравнительная политология начинает демонстрировать в конце прошлого - начале нынешнего столетия. Появляются обобщающие работы, в которых сделана попытка подвести определенные итоги развитию сравнительной политологии в послекризисный период. Вновь разворачивается дискуссия о соотношении количественной и качественной методологии сравнительного исследования. На первый план некоторые исследователи выдвигают проблемы герменевтического понимания политического действия и интерпретативного подхода к политике и управлению. При этом указывают на принципиальное различие между сциентистской американской традицией политических исследований и британской политологией, отмечая в последней акцент на историческое познание и интерпретативизм. Что еще более знаменательно, так это стремление всех участников дискуссии не противопоставлять различные подходы и традиции, а попытаться найти некоторую синтетическую основу для их взаимодействия и взаимообогащения. В этом отношении общую установку формулирует Герардо Мунк, который, завершая главу об истории сравнительной политологии, пишет: «Короче, требуют уважения как приверженность сравнительной политологии гуманистической традиции, так и ее живая устремленность к науке. Душа компаративистов возбуждается не только сущностным интересом к глобальной политике, но менее всего - только методами, используемыми для исследования своего предмета. Отсюда, будущее сравнительной политологии, вероятно, должно вращаться вокруг способности компаративистов преодолевать ослабевающие различия и связывать их интерес одновременно с субстанцией и методом, политикой и наукой» .

«Ослабевающие различия» связаны с понижением уровня противостояния дюркгеймовской и веберовской традиций, количественных и качественных методов, объяснения и понимания, выяснения причин и простого описания, позитивизма и герменевтики. В целом, в сравнительной политологии начинает господствовать убеждение, что метод должен быть подчинен исследовательской субстанции, т.е. политике; следует искать такие подходы, которые базировались бы на особенностях политической реальности. В этом движении к синтезу особую роль начинают играть когнитивные составляющие политического процесса, идеи, которыми люди руководствуются в политике. То, что идеи оказывают влияние на политику, является в данном случае довольно банальным утверждением; новым является рассмотрение идей в качестве значимых объяснительных причин политических процессов и событий. До этого идеи всегда сводились к интересам, функциям, структурам, институтам, мирам, т.е. к чему-то объективно данному, реальному и аналитически выводимому из наблюдений, и эти объективированные факты рассматривались в качестве основы объяснений. Идеи требовалось объяснить, но сами они редко выступали в качестве фактора объяснения. Инструменталистское понимание идей для политики сегодня заменяется субстанциональным пониманием политических идей и их значимого внедрения в процесс конструирования интересов, функций, структур, институтов, миров, режимов. В политической науке и сравнительной политологии этот поворот в методологии находит выражение, в частности, в конструктивистском подходе.

Таким образом, методология сравнительной политологии начала формироваться во второй половине ХХ века.

Основным методом сравнительной политологии является метод сравнения, суть которого сводится к выявлению общего и особенного в изучаемых явлениях. Сравнение - это соотнесение явлений с абстракциями мышления («эталонами», «идеалами»).

Сравнительный метод активно используется в политологии, поскольку здесь практически невозможно применить экспериментальный метод, являющейся одним из основных в естественных науках. Логика сравнительного анализа в определенной мере сопоставима с логикой эксперимента. Сравнение - «заменитель» эксперимента в политологии.

При проведении сравнительных исследований используется как стратегия максимального сходства, так и стратегия максимального различия.

парсонс политология власть

Глава 3. Вклад Т. Парсонса в формирование методологии сравнительной политологии

1 Системные исследования в политологии Т. Парсонса

Толкотт Парсонс, синтезировав теоретические подходы Макса Вебера (труды которого он переводил), Георга Зиммеля, Эмиля Дюркгейма, Парето, Алана Маршалла, Зигмунда Фрейда, разработал «общую теорию действия и, в частности, социального действия (структурный функционализм) как самоорганизующейся системы» .

В последней, которая задана набором функциональных проблем любой системы (адаптация, достижение цели, интеграция, поддержание образца), Парсонс аналитически вычленяет подсистемы социальной структуры, культуры, личности. Ориентации действующего лица (актора) описываются при этом с помощью набора стандартных (типовых) переменных. Этот теоретический язык Парсонс использовал для описания систем экономики, политики, права, религии, образования, для анализа семьи, больницы (и, в частности, психбольницы), школьного класса, университета, искусства, массмедиа, сексуальных, расовых и национальных отношений, социальных отклонений, а позднее - для построения неоэволюционистской сравнительной социологии различных обществ, вовлеченных и продолжающих вовлекаться в универсальный процесс модернизации. Парсонс и его теория имели решающее значение для становления социологии в качестве академической дисциплины.

На раннем этапе исследований Парсонс стремился найти определённый компромисс между «социологизмом» Э. Дюркгейма, жестко детерминировавшим человеческое поведение влиянием внешней социальной среды, и «понимающей» теорией социального действия М. Вебера, описывающей человеческое поведение через соответствие «идеальным типам». На ранние работы Парсонса значительное влияние также оказали В. Парето, предлагавший сходную с веберовской модель деления человеческих действий по мотивации на «логические» и нелогические, А. Маршалл, Г. Зиммель, З. Фрейд.

Структурно-функциональный анализ - «принцип исследования социальных явлений и процессов как системы, в которой каждый элемент структуры имеет определенное назначение (функцию)» . Функция в социологии - роль, которую выполняет определённый социальный институт или процесс по отношению к целому (напр., функция государства, семьи и т. д. в обществе).

Таким образом, согласно Т. Парсонсу, политическая система ?

2 Сочинение Т. Парсонса «О понятии «политическая власть»»

Власть в данном сочинении Т. Парсонса понимается здесь как посредник, тождественный деньгам, циркулирующий внутри того, что мы называем политической системой, но выходящий далеко за рамки последней и проникающий в три функциональные подсистемы общества - экономическую подсистему, подсистему интеграции и подсистему поддержания культурных образцов. Прибегнув к очень краткому описанию свойств, присущих деньгам как экономическому инструменту подобного типа, мы сможем лучше понять и специфику свойств власти.

Деньги, как утверждали классики экономической науки, одновременно представляют собой и средство обмена, и «ценностный эталон». Деньги - это символ в том смысле, что, измеряя и, следовательно, «выражая» экономическую ценность или полезность, сами они не обладают полезностью в изначальном потребительском значении слова. Деньги имеют не «потребительскую стоимость», а только «стоимость меновую» , т.е. позволяют приобретать полезные вещи. Деньги служат, таким образом, для обмена предложениями о продаже или, наоборот, о покупке полезных вещей. Деньги становятся главным посредником только тогда, когда обмен не носит обязательного характера, подобно обмену дарами между некоторыми категориями родственников, или когда он не совершается на основе бартера, т.е. обмена равноценными вещами и услугами.

Восполняя нехватку прямой от себя пользы, деньги наделяют того, кто их получает, четырьмя важными степенями свободы в том, что касается участия в системе всеобщих обменов:

) свободой тратить полученные деньги на приобретение, какой-либо вещи или набора вещей из числа наличествующих на рынке и в пределах имеющихся средств;

) свободой выбирать между многими вариантами желаемой вещи;

) свободой выбирать время, наиболее подходящее для покупки;

) свободой обдумывать условия покупки, которые в силу свободы выбора времени и варианта предложения человек может, смотря по обстоятельствам, принять или отвергнуть. Вместе с получением четырех степеней свободы человек, конечно, подвергается риску, связанному с гипотетичностью предположения о том, что деньги будут приняты другими и что их ценность останется неизменной.

Аналогичным образом понятие институционализированной системы власти, прежде всего, выдвигает на первый план систему отношений, в рамках которой некоторые виды обещаний и обязательств, навязанных или взятых добровольно - например, в соответствии с договором, - рассматриваются как подлежащие исполнению, т.е. в нормативно установленных условиях уполномоченные деятели могут потребовать их выполнения. Кроме того, во всех установленных случаях отказа или попыток отказа от повиновения, посредством чего деятель пробует уклониться от своих обязательств, их «заставят уважать», угрожая ему реальным применением ситуационно-негативных санкций, выполняющих в одном случае функцию устрашения, в другом - наказания. Именно события в случае с деятелем, о котором идет речь, намеренно изменяют (или угрожают изменить) ситуацию ему во вред, каково бы ни было конкретное содержание этих изменений.

Власть, таким образом, «является реализацией обобщенной способности, состоящей в том, чтобы добиваться от членов коллектива выполнения их обязательств, легитимизированных значимостью последних для целей коллектива, и допускающей возможность принуждения строптивых посредством применения к ним негативных санкций, кем бы ни являлись действующие лица этой операции» .

Случай с деньгами ясен: при разработке бюджета, призванного распределить имеющийся доход, всякое выделение средств по какой-то одной статье должно осуществляться за счет других статей. Самой явной политической аналогией здесь является распределение власти в рамках обособленного сообщества. Вполне очевидно, что если А., который ранее занимал положение, сопряженное с реальной властью, перемещен рангом ниже и на его месте теперь находится Б., то А. утрачивает власть, а Б. ее получает, причем общая сумма власти в системе остается неизменной. Многие теоретики, в том числе Г. Лассуэлл и Ч. Райт Миллс, полагали, что «это правило является одинаково справедливым для всей совокупности политических систем».

Существует круговое движение между политической сферой и экономикой; суть его в обмене фактора политической эффективности - в данном случае участия в контроле над продуктивностью экономики - на экономический результат, состоящий в контроле над ресурсами, способном, например принять форму инвестиционного займа. Это круговое движение регулируется посредством власти в том смысле, что фактор, представленный подлежащими исполнению обязательствами, в частности обязательством оказания услуг, с лихвой уравновешивает результат, представленный открывшимися для эффективного действия возможностями.

Одно из условий стабильности этой системы циркуляции состоит в равновесии факторов и результатов властвования с той и с другой стороны. Это - иной способ сказать, что данное условие стабильности в том, что касается власти, формулируется идеальным образом как система с нулевой суммой, хотя то же самое неверно, по причине инвестиционного процесса, для вовлеченных в оборот денежных средств. Система кругового обращения присущая политической сфере, понимается тогда как место привычной мобилизации ожиданий относительно их исполнения; эта мобилизация может осуществляться двумя способами: либо мы напоминаем об обстоятельствах, которые вытекают из прежних договоренностей, являющихся в некоторых случаях, как, например, в вопросе о гражданстве правоустанавливающими; либо мы берем на себя в установленных пределах новые обязательства, заменяющие старые, уже выполненные. Равновесие характеризует, конечно, всю систему, а не отдельные части.

«Вклады» власти, сделанные избирателями, могут быть отозваны - если не тотчас, то хотя бы на следующих выборах и на условии, аналогичном режиму работы банка. В некоторых случаях выборы связаны с условиями, сопоставимыми с бартером, точнее говоря, с ожиданием выполнения некоторых конкретных требований, отстаиваемых стратегически мыслящими избирателями, и ими одними. Но особенно важно, что в системе, которая является плюралистической с точки зрения не только состава сил, осуществляющих политическую поддержку, но и проблем, подлежащих разрешению, такие лидеры получают свободу действия для принятия различных, обязательных для исполнения решений, затрагивая в этом случае и другие группы общества, а не только те, чей «интерес» был удовлетворен непосредственным образом. Эту свободу можно представить как «ограниченную круговым потоком: другими словами, можно сказать, что фактор власти, проходящий по каналу политической поддержки, будет самым точным образом уравновешен его результатом - политическими решениями в интересах тех групп, которые их специально требовали».

Существует все же другая составляющая свободы избранных лидеров, которая и является здесь решающей. Это свобода использовать влияние - например, благодаря престижу должности, не совпадающему с объемом причитающейся ей власти, - чтобы предпринять новые попытки «уравнять» власть и влияние. Это использование влияния для укрепления общего предложения власти.

Этот процесс выполняет свою роль посредством функции управления, которая - с помощью отношений, поддерживаемых с различными аспектами структуры электорального корпуса сообщества, - порождает и структурирует новый «спрос» в смысле специфического спроса на решения.

Тогда можно сказать, что подобный спрос - применительно к тем, кто принимает решения, - оправдывает растущее производство власти, что стало возможным именно из-за обобщенного характера мандата политической поддержки; поскольку этот мандат выдан не на основе бартера, т.е. в обмен на конкретные решения, но вследствие того «уравнения» власти и влияния, которое установилось посредством выборов, он является средством осуществления, в рамках конституции, того, что на правительственном уровне кажется наиболее соответствующим «всеобщему интересу». В этом случае руководителей можно сравнить с банкирами или «брокерами» , которые могут мобилизовать обязательства своих избирателей таким образом, что совокупность обязательств, взятых всем сообществом, увеличивается. Это возрастание должно все же быть оправданным мобилизацией влияния: нужно, чтобы оно одновременно воспринималось как соответствующее действующим нормам и применимое к ситуациям, «требующим» действия на уровне коллективных обязательств.

Можно предположить, что сравнение с кредитом, наряду с прочими, оказывается верным с точки зрения его временного измерения. Потребность в большей эффективности, необходимой для выполнения новых программ, составляющих добавку к общей нагрузке сообщества, влечет за собой изменения на уровне организации посредством нового сочетания производственных факторов, развития новых организмов, ангажированности персонала, выработки новых норм и даже модификации основ легитимации. Следовательно, избранные лидеры не могут считаться по закону ответственными за немедленное выполнение, и, наоборот, нужно, чтобы источники политической поддержки оказали им доверие, т.е. не требовали немедленной «оплаты» - в момент следующих выборов - той доли власти, которую имели их голоса, решениями, продиктованными их собственными интересами.

Правомерно, может быть, называть ответственность, принимаемую в этом случае, ответственностью руководства, подчеркнув ее отличие от административной ответственности, сосредоточенной на повседневных функциях. В любом нужно представить процесс возрастания власти способом, строго аналогичным экономическому инвестированию в том смысле, что «возмещение» должно повлечь за собой повышение уровня коллективного успеха в направлении, выявленном выше, а именно: повышение эффективности коллективного действия в зонах с обнаружившейся ценностью, о которой никто не подозревал, если бы лидер не пошел на риск, подобно предпринимателю, решившемуся на инвестиции.

Таким образом, Для Т. Парсонса власть - это система ресурсов, с помощью которых достижимы общие цели.

В целом, подытоживая вышеизложенное, хотелось бы отметить, что Т. Парсонс являлся больше социологом, чем политологом, следовательно, политические взгляды Т. Парсонса тесно связаны с социологией и вытекают из его социологических исследований. Применительно к методологии политической науки Т. Парсонс сформулровал понятие политической системы, которое было в дальнейшем воспринято для обоснования теории систем в политологии, а также политической власти.

Заключение

На основании проведенного в курсовой работе исследования, можно сформулировать следующие основные выводы.

Вклад Т. Парсонса в политологию обусловлен, в первую очередь, тем, что он разработал понятие политической власти, а также явился основоположником системного и структурно-функционального метода в современной политологии.

Так, власть понимается Парсонсом как посредник, тождественный деньгам, циркулирующий внутри того, что мы называем политической системой, но выходящий далеко за рамки последней и проникающий в три функциональные подсистемы общества- экономическую подсистему, подсистему интеграции и подсистему поддержания культурных образцов. Прибегнув к очень краткому описанию свойств, присущих деньгам как экономическому инструменту подобного типа, мы сможем лучше понять и специфику свойств власти.

Власть, таким образом, является реализацией обобщенной способности, состоящей в том, чтобы добиваться от членов коллектива выполнения их обязательств, легитимизированных значимостью последних для целей коллектива, и допускающей возможность принуждения строптивых посредством применения к ним негативных санкций, кем бы ни являлись действующие лица этой операции.

Понятие «система» пришло в политологию из социологии. Разработка понятия «политическая система» связано с именами американских представителей структурно-функционального и системного анализа. Так, согласно Т. Парсонсу, политическая система ? это подсистема общества, назначение которой состоит в определении коллективных целей, мобилизации ресурсов и принятии решений, необходимых для их достижения.

Системный метод применяется в политологии с 1950-1960-х годов. Этот метод исследует политическую жизнь общества как открытую систему, подверженную внутренним и внешним воздействиям, но при этом способную сохранять свое существование. Системный метод сосредоточен на целостности политики и на ее взаимоотношениях с внешней средой. Он позволяет определить важнейшие цели функционирования государств и других элементов политической системы, оптимальные пути и способы достижения этих целей - при помощи построения модели, включающей все факторы взаимосвязи реальной политической ситуации.

Структурно-функциональный метод в политологии используется с середины ХХ в. Структурно-функциональный анализ расчленяет сложный объект политики на составные части, выявляет и изучает связи между ними, определяет их роль в удовлетворении потребностей системы. Путем структурно-функционального анализа выясняется количество социальных изменений, к которым может приспособиться политическая система, устанавливаются способы сохранения и регулирования политической системы. Структурно-функциональный метод позволяет ответить на вопросы: какие функции должна выполнять политическая система, при помощи каких структур и с какой эффективностью она их выполняет.

Список использованных источников

1Белановский С. О социологии Т. Парсонса / С. Балановский // Личный сайт Сергея Белановского

2Гадевосян Э.В. Словарь-справочник по социологии и политологии /Э.В. Гадевосян//. -М.:Знание, 1996.-271с.

Добролюбов А.И. Власть как техническая система: О трех великих социальных изобретениях человечества / А.И. Добролюбов//. - Минск: Наука и техника, 1995. - 239 с.

Жигулин В.С. «Интеллектуальная биография Т. Парсонса» как средство теоретического анализа /В.С. Жигулин //

6Ильин М.В. Основные методологические проблемы сравнительной политологии /М.В. Ильин//Полис. - 2001. - №6. - 203с.

Кожев А. Понятие Власти /А. Кожев//. - М.: Праксис, 2007. - 182 с.

8Кошарный В.П. Из истории социально-политической мысли от античных идей к социально-политическим теориям начала XX века /В.П. Кошарный// Социально-политический журнал. - 2002. - №6. - 62с.

9Мангейм Д. Политология. Методы исследования /Д. Мангейм//. - М.: Изд. «Весь мир», 2007. - 355с.

Масарик Т.Г. Философия - социология - политика/ Т.Г. Масарик// - М.: Изд-во РУНД, 2003. - 664с.

11Ровдо В.В. Сравнительная политология. В 3 частях. Часть 1. Теория сравнительной политологии / В.В. Ровдо //- СПб: Европейский гуманитарный университет, 2007. - 296с.

12Сандерс Д. Некоторые методологические соображения о сравнительных межгосударственных исследованиях /Д. Сандерс// Международный журнал социальных наук. - 2005. - № 9. - 52с.

13Сморгунов Л.В. Сравнительная политология. В поисках новых методологических ориентаций: значат что-либо идеи для объяснения политики? /Л.В. Сморгунов // Полис. - 2009. - № 1. - 129с.

14Ушков А. Сравнительная политология / А. Ушков // Вестник Российского университета дружбы народов. - Cерия: Политология. - 1999. - № 1. - 81с.

Фурсов А.И. Школа мир-системного анализа / А.И. Фурсов // Восток. - 2002. - № 1. - 184с.

16Чилкот Р.Х. Теории сравнительной политологии. В поисках парадигмы. /Р.Х. Чилкот// - М.: Весь мир, 2011. - 412 с.

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? /С. Хантингтон // Полис. - 2004. - 187с.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

В этой лекции будет подробно рассмотрена концепция социального действия в том виде, какой придал ей Парсонс. Как известно, понятие социального действия впервые было введено Максом Вебером, которому важно было подчеркнуть: действие, которое совершает нормальный, культурный человек, содержит в себе много элементов, не поддающихся внешнему наблюдению. Однако эти элементы известны каждому человеку из собственного внутреннего опыта: это мотивы, цели, средства достижения результата, нормы, определяющие дозволенное и недозволенное, и проч. Томас и Знанецкий ввели понятие "определение ситуации", которое человек совершает как перед началом действия, так и в ходе его. Кроме того, необходимо учитывать ценности и установки, имеющие огромное значение в концепции социального действия Флориана Знанецкого.

Таким образом, Парсонс начал построение своей концепции отнюдь не на пустом месте, им было учтено многое из наработанного. Тем не менее, его построение оказалось достаточно неожиданным, своеобразным и очень сложным. Для анализа социального действия Парсонс применил свой метод структурно-функционального анализа.

В предыдущей лекции мы разбирали понятие системы , имеющее в концепциях Парсонса очень важное значение. Теперь необходимо разобраться также с понятием структуры . Если под системой понимается некоторое целое со всеми входящими в него элементами и связями между ними, то структура - это схема устойчивых элементов этого целого, это не все целое, а только его схема, устойчиво сохраняющаяся во времени .

Философский словарь определяет структуру как "совокупность устойчивых связей объекта, обеспечивающих его целостность и тождественность самому себе, т.е. сохранение основных свойств при различных внешних и внутренних изменениях" . Приступая к изучению объекта, известного нам не полностью или неизвестного вовсе, мы предполагаем: для того, чтобы он существовал и сохранялся во времени, должны осуществляться определенные функции. Поэтому важно выделить те части объекта, которые обеспечивают выполнение этих функций. В этом основа структурно-функционального анализа, предложенного Парсонсом.

Структурализм - одна из интереснейших и глубоко разработанных концепций методологии XX века. Он зародился в 1920-е гг. в лингвистике, а затем распространился на литературоведение, этнографию и другие отрасли знания. Разработка и применение структурного метода привели в 1960-х гг. к оформлению целого комплекса философских и научных идей, связанных с именами Клода Леви-Стросса, Мишеля Фуко, Жака Деррида и ряда других ученых. Они пришли к выводу, что понятие структуры характеризуется не только устойчивым соотношением элементов целого, но и совокупностью правил, по которым из одного объекта можно получить другой, третий и т.д. путем перестановки элементов и некоторых других симметричных преобразований. Можно получить единую структурную закономерность множества объектов, достаточно лишь описать их различия как превращающихся друг в друга конкретных вариантов единого абстрактного инварианта. Внимание должно быть при этом перенесено с природных свойств этих объектов на отношение между элементами и зависящие от них реляционные, т.е. приобретаемые в системе свойства. Структуралисты называли этот принцип методологический примат отношений над элементами в структуре .

Структуралисты считали, что за сознательным манипулированием знаками, словами, образами, символами с помощью анализа можно обнаружить неосознаваемые глубинные структуры, скрытые механизмы знаковых систем. И этот переход к изучению бессознательных структур обеспечивает научную объективность исследования. Скрытые закономерности, которым бессознательно подчиняется человек, соответствуют каким-то глубинным пластам культуры. Они-то и опосредуют отношения человеческого сознания и мира. Получается, что сознание и самосознание человека, когда оно игнорирует это опосредование глубинными бессознательными структурами, оказывается источником иллюзий, предполагающих свободную и суверенную деятельность человеческого Я. Качественные преобразования культуры могут обеспечить только радикальные перестройки именно этих глубинных структур .

Т.Парсонс хорошо знал все методологические идеи и разработки своего времени, он сам был выдающимся методологом. Но, как показывают его тексты, он никогда не увлекался вскрытием бессознательных пластов культуры. Его подход к выделению структуры более традиционен и рационален. Он считал, что нужно задать набор функций, которые, по нашим представлениям, отвечают за целостность и жизнеспособность объекта, и затем выделить те его части, которые выполняют именно эти функции. И тогда мы получим структуру, с которой и будем в дальнейшем работать. Конечно, это лишь одна из возможных структур, могут быть выделены и другие (если задать другой набор функций), но это уже зависит от цели исследования, от того, что именно мы хотим узнать об объекте.

Согласно концепции Парсонса, социальная система должна структурироваться с точки зрения следующих важных для ее существования функций: адаптация; целедостижение; воспроизводство структуры и снятие напряжений ; а также интеграция системы . Этот набор функций будет отражен и в конфигурации социальных ролей, и в культурных нормативах, и в ориентациях самого актора как действующего лица.

Переходя непосредственно к понятию "действие", мы должны, во-первых, отметить, каким образом в нем отражаются три основные системы, с которыми мы разбирались в предыдущей лекции: социальная система, культурная система и система личности. Отражение это происходит следующим образом: а) "социальные системы - это системы мотивированного действия, организованные вокруг отношений акторов друг к другу"; б) "личности - это системы мотивированного действия, организованные вокруг живого организма"; наконец, в) "культурные системы - это системы символических эталонов" . В центре системы действий, организованной как личность, стоят диспозиции-потребности человека. В центре социальной системы - взаимоотношения с другими людьми. Это могут быть отношения конкуренции, взаимопомощи, вражды и привязанности друг к другу и множество других направлений и оттенков отношений, которые принимаются во внимание при всех действиях данного актора в данной среде. "Культурная система - это модель культуры, отдельные части которой взаимосвязаны так, что они формируют системы ценностей, системы убеждений и системы экспрессивных символов" .

Система отсчета социального действия, по Парсонсу, включает три основных структурных элемента: а) сам актор (или несколько акторов); б) ситуация, в которой происходит действие; и в) ориентация данного актора на данную ситуацию.

В ситуацию могут входить разнообразные объекты: 1) физические, 2) культурные - элементы культурной традиции или культурного наследства (в частности, идеи, законы, рецепты и проч.). 3) другие акторы, или просто "другие". Все это - социальные объекты, которые могут оказываться и часто оказываются наиболее важными объектами всей ситуации.

Таким образом, мы имеем три типа ситуаций. Кроме того, у необходимо учитывать еще ориентации, которые подразделяются на мотивационные и ценностные . В свою очередь, мотивационные ориентации тоже бывают трех видов. Познавательные ("когнитивные"), когда актор намечает какой-то объект и рассматривает его со всех сторон, - что можно с него получить в свою пользу. Катектические, то есть собственно потребностные, посредством которых актор устанавливает значимость данного объекта с точки зрения удовлетворения или неудовлетворения своих потребностей, - такая значимость называется аффективной. И, наконец, оценочные ориентации, с помощью которых актор дает общую оценку данной ситуации.

Для большей ясности приведем такой пример. Человек идет вдоль забора, за которым растут яблони с большими красивыми яблоками. Когнитивная ориентация: Яблоки! Близко, стоит только руку протянуть. Однако там, кажется, хозяин по саду ходит. Катектическая ориентация: какие вкусные яблоки и пахнут как замечательно. Оценочная ориентация: Надо перемахнуть через забор, если по-быстрому, может, никто и не увидит; но если поймают да накостыляют по шее – это из-за двух яблок! - не стоит этого делать.

Ценностные ориентации - это нормы, стандарты, критерии выбора, которые человек применяет, когда ему приходится выбирать. Здесь так же, как и в случае мотивационных ориентаций, есть познавательный аспект, - но он совершается уже с применением определенных критериев и норм (да, они недалеко висят, эти яблоки, но с этого места их не достанешь, нужно лезть через забор; и хозяин довольно-таки близко, может, здесь и сторож еще есть). Оценочный аспект - опять-таки с применением определенных критериев. В частности, принимается во внимание устойчивость катексиса: испортишь отношения с соседями и свою репутацию, потом тебя никто близко к дому не подпустит; или: хозяин - знакомый матери, не стоит до такой степени напрягать отношения в собственной семье и т.д. Наконец, моральный аспект дается с точки зрения еще более широкого целого: если каждый будет по чужим садам лазить - до чего мы дойдем? Или еще проще: воровство есть воровство - хоть корову украдешь, хоть яблоко, все равно это аморально.

Итак, мы наметили структуру социального действия: ее основные элементы - это а) сам актор - действующий и выбирающий, но, если так можно выразиться, далее неразложимый, как атом. Понятно, что в атоме есть составные элементы (электроны, позитроны и проч.), но нас они в данном случае не интересуют. Мы наблюдаем только, как он движется, прослеживаем его орбиты, а не внутреннее строение; б) ситуация - констелляция объектов, между которыми делается выбор; и в) ориентации - мотивационные (имеющие в основании диспозиции потребностей) и ценностные (в основании которых лежат ценностные эталоны).

Парсонс подчеркивает: "Наша теория занимается эксплицитным выбором альтернативных возможностей, а, следовательно, процессом оценивания и, в конечном счете, ценностными эталонами" . Ценностные эталоны, с одной стороны, прививаются актору в процессе его социализации, - и тогда они действуют изнутри, но они также существуют и в каждой ситуации как познаваемые актором части ситуации. И там, где недостаточным оказывается воздействие внутренних эталонов, воздействуют уже внешние - посредством санкций. Задача ценностных эталонов - ограничивать выбор: с точки зрения познавательного интереса, или катективного, или же с моральной точки зрения. В зависимости от преобладания тех или иных ориентаций можно выделить три типа действия : интеллектуальная деятельность (преобладание познавательного интереса); экспрессивное действие (поиск прямого удовлетворения) и ответственность или моральное действие (интеграция данных действий в интересах более широкой системы действия). Особый подраздел - действия инструментальные, имеющие значение только в связи с другими действиями, для которых они являются подготовительными.

Описав таким образом структуру действия, Парсонс вводит свои знаменитые (можно назвать их и "пресловутыми") эталонные переменные , описывающие дилеммы ориентации. Ситуация приобретает для актора определенный смысл только после того, как он сделает несколько выборов, используя данные ему - в процессе социализации или же непосредственно в ситуации - ориентации, оформленные как культурные эталоны.

Парсонс считает, что можно аналитически выделить пять основных выборов и определить их дихотомически.

I. Начать ли удовлетворение своих потребностей сразу, как только для этого появился подходящий объект, или провести оценку всех имеющихся в наличии обстоятельств, в результате которой, может быть, придется и отказаться от удовлетворения. В первом случае, когда актор действует импульсивно, он практически отбрасывает оценочную ориентацию. Это - аффективный выбор . Во втором случае он проявляет сдержанность и удерживает свои импульсы - это аффективно нейтральный выбор . В случае с яблоками за забором аффективный выбор предполагает хватательный рефлекс, в случае социального объекта - парень хватает понравившуюся ему девушку и тянет к себе. Аффективно нейтральный выбор предполагает обратное решение: обуздание импульсов и вежливую просьбу.

II. Использовать ли при выборе эталоны только ближайшей подсистемы (себя самого или "своих") или эталоны более широкой системы (своего коллектива, организации или же общества в целом). Эта моральная ориентация в первом случае будет называться ориентацией на себя , а во втором - ориентацией на коллектив. Под коллективом может пониматься как угодно широкая группа, вплоть до общества в целом.

III. Далее возникает вопрос о том, какие именно эталоны будет использовать наш актор - познавательные или оценочно-различительные. В первом случае он возводит определение всей ситуации к общепризнанным классификациям, во втором - к признакам, которые ближе всего ему самому. Например, человека, с которым ему придется иметь дело при достижении каких-то целей в данной ситуации, он может определить как "старосту нашей деревни", "мирового судью", "человека принципиального и всеми уважаемого" либо как "своего соседа", "знакомого своего отца" или "своего шурина". Первый ряд эталонов оценивает этого человека с точки зрения «всех», второй - с точки зрения самого актора. Первый способ у Парсонса носит название универсализм , а второй - партикуляризм . Очевидно, что в первом случае актор ставит свой социальный объект в связь с какой-то обобщенной системой отсчета, во втором - в связь с самим собой, своими мотивами. Эти два термина - наиболее сложные для уяснения и запоминания не потому, что они сложны сами по себе, а потому, что термины эти как-то вне привычных и обычных фразеологических выражений.

IV. Четвертый и пятый выборы относятся к социальным объектам, т.е. к людям, с которыми актору приходится иметь отношения в ситуации. Актор может отдавать предпочтение либо социальным объектам, которые оценивает с точки зрения их характеристик (качеств), независимо от тех типов деятельности, которые они совершают; либо тем объектам, которые совершают определенные типы деятельности, независимо от их качеств как личностей. Эта переменная называется у Парсонса "качества - деятельность" (иногда "аскриптивность - деятельность"). В первом случае при выборе для актора имеет значение является ли человек добрым, веселым, ответственным, интеллектуальным и т.д. Во втором случае - занимается ли он туризмом, бизнесом, игрой в карты или игрой на сцене и проч. Безусловно, в каждом человеке есть и то и другое в самых разных сочетаниях, но речь идет не о том, что в нем есть, а о том, что в нем ценит выбирающий его актор. Эта переменная может быть прослежена и у других социологов. Например, в типологии личности Знанецкого подчеркивается, что хорошо воспитанный человек выбирает себе друзей по их качествам, а не по их деятельности и достижениям в ней.

V. Пятый выбор - также выбор социальных объектов. Этот выбор характеризуется отношением актора к данному человеку по его значимости для актора. Отношение может быть функционально-диффузным, в этом случае актор склонен выполнять любое требование своего партнера по отношению, какое только есть возможность выполнить. Ограничение может наложить только требование другого партнера, находящегося также в функционально-диффузных отношениях с ним. И оно может быть функционально-специфичным. Здесь круг возможных требований друг к другу конкретно определен, и если партнер предъявляет требование, выходящее за пределы этого определения, то оно может быть с полным правом отвергнуто актором. Если описать это на простом примере, то если друг, у которого с актором существуют диффузные отношения, пришлет телеграмму, что он попал в беду и нуждается в помощи, то актор бросит все свои дела и поедет выручать этого друга. Удержать его может только очень серьезное обстоятельство - например, болезнь или смерть близкого человека. Если же с такой просьбой обратится к нему приятель, с которым отношения специфичные, то актор может отказаться, сославшись, например, на дела. Но, как правило, приятель (если он правильно оценивает свои отношения с актором и свою значимость для него) никогда не обратится к нему с подобной просьбой, осознавая ее неуместность в данной ситуации.

Итак, мы имеем пять основных эталонных переменных:

1) аффективность - аффективная нейтральность,

2) ориентация на себя - ориентация на коллектив,

3) универсализм - партикуляризм,

4) качество - результативность (деятельность),

5) специфичность - диффузность.

Эти эталонные переменные работают при анализе социального действия на четырех уровнях.

Во-первых, на конкретном уровне , когда данный актор в данном конкретном действии проявил аффективно-нейтральную установку; сделал достаточно заметную поправку на окружающих ; оценил ситуацию и окружающих людей универсалистически; и построил специфические отношения с партнерами, которых выбрал себе по характерным для них видам деятельности.

Во-вторых, на личностном уровне , тогда мы скажем о нем, что он имеет обыкновение вести себя в ситуации аффективно-нейтрально, мало считаться с окружающими, оценивать ситуацию по преимуществу партикуляристски (т.е. с точки зрения своих собственных взглядов и интересов), выбирать себе партнеров по принципу деятельности и устанавливать с ними отношения специфического типа. В общем, довольно хладнокровный и расчетливый деляга.

В-третьих, рассматривая действие на уровне коллектива , можно отметить, что для данного коллектива (или группы, или социального круга, т.е. какого-то социального образования, про которое актор может сказать "у нас так принято") характерна установка аффективно-нейтральная, учет интересов коллектива, оценка универсалистского типа, выбор партнеров по комплексам качеств (устойчивым чертам личности) и установление с ними отношений диффузного характера. Очевидно, что каждый член данной социальной группы не должен в любом случае устанавливать с людьми отношения именно такого типа. Жизнь сложна и разнообразна и требует от человека самых различных отношений с людьми и обстоятельствами, но перечисленные выше предпочтения для данной гипотетически заданной нами группы являются значимыми и ценными, а к прочим группа относится с терпимостью.

И наконец, в четвертых, существует предпочтительность тех или иных эталонных выборов на уровне культуры . Например, для какой-то определенной культуры при большом уважении к аффективно-нейтральной установке может существовать весьма зауженный "допуск" личных интересов по сравнению с групповыми; при ценности универсалистского критерия оценок, большая значимость выбора партнеров по аскриптивному принципу (по качествам личности) и установление с ними отношений диффузного характера.

Поскольку все термины, в том значении, в котором вводит их Парсонс, все-таки довольно непривычны и отнюдь не вошли во всеобщее употребление, укажем, что довольно подробные определения даны Парсонсом в его работе "Ценности, мотивы и системы действия" Это раздел из книги "К общей теории действия", вторая глава раздела "Теоретические основания социальных наук" .

Довольно часто в наше время происходит несостыковка навыков выбора на уровне личности с общепринятыми эталонами на уровне коллектива или даже на уровне культуры. И тогда становится очевидным, насколько полезными могли бы оказаться парсоновские переменные для анализа возникающих ситуации противостояния культур.

Приведу один пример из собственной практики. В конце 1980-х гг. в Москве вдруг распространились слухи о грядущих еврейских погромах. И хотя русские были совершенно уверены, что никаких погромов не будет, евреи, естественно, взволновались. К тому времени я как раз написала свою книгу о русском национальном характере , и несколько мальчиков-интеллигентов захотели встретиться со мной, чтобы поговорить на эту злободневную тему. Они хотели, чтобы я как специалист ответила на важный для них вопрос: "Почему нас не любят?", точнее, "Почему русские нас не любят"?

Видимо, предполагалось, что у русских есть какая-то особая черта характера, настраивающая их против людей другой национальности. В то время на слуху уже был термин "ксенофобия", т.е. нелюбовь ко всем людям, которые на нас непохожи. Но обычно эта непохожесть трактовалась внешним образом: другая одежда, непонятный язык, какие-то экзотические обычаи и проч., что к данной ситуации, по мнению моих собеседников, совершенно не подходило. Ведь мы же, утверждали они, говорим на одном языке, одинаково одеваемся, работаем в одних и тех же учреждениях. Я могла бы добавить к этому еще: в одних и тех же школах учимся, читаем одни и те же книги и т.д. и т.п. Я им доказывала, что, по моему мнению, как раз в этом-то все и дело. Ведь если какой-то человек в халате и тюрбане совершает какие-то странные для меня поступки, я не буду его осуждать, так как ясно, что он - человек другой культуры; ему надо объяснить, как принято у нас или вообще оставить в покое. Но когда "свой" человек, которого я определяю как "одного из нас", совершает какие-то не общепринятые поступки, он может подпасть под обвинение в аморальности, в неуважении к общепринятым нормам. Для людей, живущих достаточно долго среди нас (или среди любого другого народа) ситуация оказывается конфликтной только тогда, когда расхождения "спрятаны" на общекультурном уровне.

Я ссылалась при этом на парсоновскую категорию: "ориентация на себя" - "ориентация на коллектив": это двуэкстремальная ось, на одном полюсе которой предполагается полная ориентация на коллектив, т.е. радикальный запрет на осуществление в частном порядке каких бы то ни было личных интересов, а на другом - полная вседозволенность для личности и разрешение совершенно не считаться с интересами коллектива. Между этими двумя крайностями различные степени "допусков" или ограничений для тех и других интересов: от весьма широкой свободы, предоставляемой индивиду для осуществления собственных планов до довольно сильного контроля коллектива за его деятельностью, если она оказывается направленной против интересов всех. Точнее, конечно, не против, а без учета интересов всех. Крайние области этой оси в современных культурах не встречаются. Но линия допуска частных интересов не размещается в середине оси: в разных культурах она сдвинута в ту или иную сторону - иногда личности предоставляется довольно большая сфера для преследования собственных целей без оглядки на этот самый коллектив, в других случаях гораздо более узкая. Между допуском частных интересов в одной культуре и допуском их в другой лежит, может быть, не всегда четко определенная сфера, на которой и происходит столкновение оценок, даваемых людьми разных культур одному и тому же поступку.

И еще один жизненный пример. В начале 1960-х годов, в аспирантском общежитии Ленинградского университета, где я жила, было много иностранцев из восточноевропейских и более отдаленных западных стран, а также из Азии и Африки. Контакты развивались довольно интенсивно, но аспирантком, партийная ячейка и, видимо, какие-то другие контролирующие органы были этим обеспокоены. Аспиранты слишком много и слишком свободно болтали на различные темы, которые несколько лет назад были еще запретными. Так получилось, что одна из наших аспиранток, девушка очень живая и даже талантливая, пользовалась большим успехом у иностранцев. Она вела себя свободно в том смысле, что ходила с иностранцами в театр и кафе, подолгу с ними беседовала. И, как всегда в таких случаях бывает, кто-то уловил фразу сомнительного в политическом смысле содержания и донес начальству. Девушку вызвали на собрание, достаточно закрытое, так что никто не мог понять, в чем, собственно, ее обвинили и приняли решение о выселении ее из общежития. Девушку отправили в какое-то загородное общежитие, откуда добираться на занятия было довольно трудно, а то место, которое она занимала в нашем общежитии, вознамерились занять.

Но жильцы комнаты, где она жила, заявили протест и стали бороться за возвращение соседки в общежитие. К ним примкнули и многие другие женщины. Хотя мужчины на нашем этаже не жили, но Люсю они знали, и тоже были против такой беспардонной расправы. Мы ходили в администрацию университета, в комсомольские и партийные органы, добрались даже до редакции газеты "Ленинградская правда". Все это время место Люси в ее комнате оставалось незанятым. Комендант направлял туда новеньких, но как только являлась новая кандидатка с вещами, ей объясняли: "Видишь ли, это не свободное место… Здесь вот как обстоят дела..." Очередная жиличка, часто даже не дослушав объяснений, забирала свои вещички и отправлялась искать себе другое место.

Я в это время жила в комнате вместе с одной литовской девушкой. Она была серьезная и умненькая девушка, только очень медлительная. И вот она приходит как-то и говорит: "Мне предлагают поселиться в 19-й комнате... Там у них хорошо, я подумала, что нужно, наверное, переселиться". Я сказала: "Рута, ни в коем случае не переселяйся туда. Это же Люсино место..." - "Но ведь ее же выселили", - удивилась она. Я объяснила ей, что дело еще не закончено, вся комната воюет за ее возвращение. "Ты им сорвешь акцию", - предупредила я ее. Она два дня ходила, обдумывая сказанное, потом так выразила свое решение: "Не буду туда переселяться, не хочу "срывать акцию", как ты сказала". Она не пошла, но для нее это было немного странно. Почему - нельзя? Почему они до сих пор борются, хотя ясно же, что человека выселили? Но она почувствовала какое-то моральное осуждение, и это ее остановило.

Отвлекаясь немного, скажу, что в 1970-х гг. мне довелось прожить несколько месяцев в Эстонии в ситуации, крайне для меня сложной. Я, уже знакомая с теориями Парсонса, ощутила в их культуре очень сильную индивидуалистическую ориентацию. Сильную, естественно, по сравнению с нашей культурой. Мне охотно помогали, но только до определенной черты, за которой я ясно ощущала, что просить помощи уже не следует. В нашей культуре эта черта отодвинута гораздо дальше, можно просить помощи гораздо больше. Но я уже понимала, что это не моральное отклонение, каким оно выглядело бы в нашей культуре, а компонента данной культуры, то есть совершенно нормальная ориентация. Я обратила внимание, что эстонцы слабо настроены создавать отношения диффузного типа. Зато в специфических отношениях они очень доброжелательны, порядочны, и ведут себя на редкость вежливо и предупредительно, что первоначально меня совершенно очаровало. Но один мой знакомый преподаватель, живший здесь уже несколько лет, на мои восторженные похвалы поведению эстонцев сказал: "Не обольщайтесь этой вежливостью и благожелательностью - это верхний слой, а глубже может встретиться вам много неожиданного". И встретилось. Но я пережила это оптимистически, определив, что это "прямо по Парсонсу".

Завершая свой экскурс в примеры из жизни, должна сказать, что на нашем полуконспиративном собрании мне пришлось несколько раз повторять, что причины нашего взаимного раздражения лежат на уровне культурных ценностей. Действительно, понять это специалистам других областей науки (там были программисты и один этнограф, который прилагал очень большие усилия к тому, чтобы мы не поссорились в ходе обсуждения) было сложно, но они поняли, в конечном счете. Подумали и сказали: "Какая все-таки неудобная культура!" - "Ну почему же неудобная?" - "Того нельзя, этого нельзя... Человек как бы со всех сторон ограничен" - "Да, - сказала я - А вы обратили внимание на то, что этот самый "коллектив" способен очень эффективно защищать своих членов, особенно там, где отношения складываются как отношения диффузного типа?" Они покачали головами, как бы желая сказать, что, может быть, этого и не нужно.

И завершающий штрих. Вскоре после нашего импровизированного семинара один из его самых активных участников уехал в Америку. Он там неплохо устроился и добился определенных успехов. В 1990-х гг. там был в командировке другой участник нашего семинара и навестил своего знакомого. Приехав, он специально позвонил мне, чтобы сообщить: "Я встречался с Юрой. Помните его? И знаете, что он мне сказал? Ты не представляешь, насколько русским я себя здесь чувствую!"

Все сказанное выше о различии культур нельзя однозначно применять к обществу. Общество, безусловно, не монокультурное образование, особенно современное сложное общество. Раньше культура гораздо чаще совпадала с обществом. Собственно, с такого совпадения начиналась история человечества. Культура ведь феномен инструментальный, предназначенный для адаптации человеческой группы к окружающим условиям, в число которых, как мы помним, входят физическое окружение и особенности организма человека. Этими факторами обусловлены система целей и способы действий людей данной группы, живущей в данных условиях. Общество в эту пору еще довольно просто устроено.

Однако и в таких простых условиях происходит разделение функций: кто-то руководит, кто-то осуществляет суд, кто-то является служителем культа, кто-то охотится, а кто-то выделывает каменные орудия и проч. Для каждой функции культурой предусмотрены определенные типы действия и определенные отношения с другими людьми. Как отметил еще Ф.Тённис, на выполнение тех или иных функций отбираются по предписанным (аскриптивным) признакам люди данного племени или данной группы. Поведение людей, занимающих те или иные статусы, также предписано. И тут возникает феномен: что не дозволено одним, дозволено другим и даже от них требуется. Например, для выполнения функций руководителя весьма неудобен был бы партикуляристический способ оценки действий окружающих, даже в том случае, когда культура придает именно этому способу большое значение. При расширении и усложнении общества умножаются и усложняются также и отдельные функции, направленные к его поддержанию. Великие переселения народов, миграции, войны и проч. приводят к перемешиванию культур, что облегчает дифференциацию внутри общества. Мы видим общества, разделенные на сословия, которые имеют собственные субкультуры, различающиеся иерархиями ценностей. Например, сословие рыцарей, сословие купцов, сословие крестьян и сословие мастеровых - все это очень разные культурные образования. Довольно часто оказывается, что представители основной культуры данного общества сталкиваются в нижние слои населения (крестьяне, горожане-мастеровые и др.), более же высокие слои населения формируются из пришедших на данную землю завоевателей или в результате мирной экспансии. Происходит определенный сплав культур, которые образуют новое целое, и внутри этого целого различия в ценностных предпочтениях начинают занимать свое функционально определенное место. Рыцарское сословие в Западной Европе, например (а у нас дворянство), должно защищать страну от внешних вторжений и выполнять организационные функции, а именно: соблюдать порядок в пределах данного государства, творить суд и расправу. Другие сословия выполняют свои функции, совершенно иные. Очевидно, что для этого они должны руководствоваться несколько отличными друг от друга культурными моделями.

Функции разнообразны, но Парсонс считает, что их можно распределить на четыре основных куста, - мы уже приводили это функциональное деление выше, здесь еще раз напомним его - в обществе должны обязательно выполняться следующие функции:

а) целеполагание (постановка и достижение целей для общества в целом );

б) сохранение латентной модели культуры;

в) адаптация к окружающей среде (природа, личность, другие общества);

г) интеграция общества - поскольку в обществе, как в любом сложном образовании, постоянно идут процессы дезорганизации; точно так же, как и дезадаптации и размывания культурных эталонов.

Естественно, когда мы определяем функцию целеполагания для общества в целом, то не представляем себе, что есть какие-то особые люди, которые сидят и планируют, какие цели следует поставить перед обществом на ближайшую или на отдаленную перспективу. Многие люди на эту тему задумываются и даже выдвигают те или иные предположения. Есть даже специальные учреждения, которым полагается планировать нашу жизнь и как-то предусматривать направления ее развития. Но прямого воплощения всех этих планов в жизнь, в общем-то, не происходит. В советские времена благодаря плановой экономике удавалось время от времени повернуть развитие хозяйства то в том, то в другом направлении: индустриализация страны, обобществление сельского хозяйства и др., и получался результат. Но, как известно, результат - это еще не цель, а намеченной цели чаще всего достигнуть не удавалось. Получалось что-то, довольно сильно отличающееся от того, что предполагалось получить.

Например, коллективизация вместо того, чтобы обеспечить страну продуктами сельского хозяйства, вконец подорвала земледелие. Быстро развивающаяся индустрия долгое время работала не на экономику в целом, не на другие отрасли промышленности, а на себя саму, - чтобы основывать новые заводы, шахты и проч. В принципе оказывалось, что как наша плановая экономика и вся социальная сфера в целом, так и стохастически развивающееся хозяйство капиталистических стран, мало чем отличались друг от друга. Как те, так и другие планы, проекты, предположения сталкивали общество то на тот, то на другой путь, воздействовали на него, побуждая двигаться то в том, то в другом направлении.

Какие же люди непосредственно воздействуют на общество, продвигая его к тем или иным целям и путям развития? Эти люди, согласно Парсонсу, подбираются по следующим эталонным переменным:

во-первых, большое значение для них имеет аффективная ориентация действия, т.е. очень активная и эмоциональная вовлеченность в достижение своих целей. Они слабо склонны рассчитывать и присматриваться, предполагать те или иные варианты развития действия, им свойственно быстро включаться в действие;

во-вторых, они склонны оценивать элементы ситуации с партикуляристической точки зрения. Например, для них глава какой-то крупной фирмы имеет значение не потому, что это - фирма крупная или занимается определенными видами производства или операций. Гораздо важнее, что глава этой фирмы является родственником одного хорошего приятеля моего друга, а, следовательно, к нему есть "ход", его можно использовать в каких-то своих интересах и т.д.;

в-третьих, естественно, что такого типа люди более нацелены на выбор из своего окружения людей, которых они оценивают не по каким-то абстрактным качествам личности или их положения, а по их деятельности, точнее было бы сказать, по результативности их деятельности;

в-четвертых, очевидно, что они будут строить отношения с таким образом отобранными людьми отнюдь не по диффузной, а по специфической схеме: делаем вместе то-то и то-то, я беру на себя вот этот план действия, ты - вот тот, а что за рамками этого договора - никого из нас не касается - у тебя своя жизнь, у меня своя.

Естественно спросить, как же такого рода люди могут планировать цели общества? А они их сознательно и не планируют. Они просто действуют. Но поскольку действия их не отличаются твердым руководством нормами коллектива, наоборот, они всегда стремятся всеми силами раздвинуть рамки, внутри которых человеку данного общества дозволено преследовать свои личные интересы, то их бурная деятельность приводит к определенному рассогласованию системы культурных нормативов. А это вызывает, если применить здесь мореходный термин, к "рысканью" судна, т.е. недозволенным отклонениям его от курса то в ту, то в другую сторону. И в результате такого рысканья может возникнуть новое направление, какой-то новый вариант прежде запланированного уже маршрута.

Этот тип деятельности Парсонс определяет так: "инструментально-экспрессивное достижение цели, исполнения и удовлетворения". Любопытно отметить, что переменная "аффективность", которая, пожалуй, ни в одной современной культуре не является доминирующей, у этой особой группы внутри любого общества имеет очень высокую значимость; то же можно сказать и относительно переменной "партикуляризм".

Впрочем, это отнюдь не означает, что человек, характеризующийся данными переменными (аффективность, партикуляризм, ориентация на деятельностные характеристики партнера и на специфичность отношений с ним, а также расширением ориентации на себя по сравнению с ориентацией на коллектив) не может проявлять вполне "культурных" характеристик. Т.е. аффективной нейтральности, оценки по универсалистическому принципу; что он никакого значения не придает качествам личности партнера или не умеет поддерживать диффузных отношений, - он все это умеет делать, просто первые характеристики для него лично имеют большую ценность и привлекательность. Он их и проявляет, когда видит перед собой возможность быстрого удовлетворения своих потребностей. Эту же оговорку следует иметь и для всех иных категорий функциональных подсистем.

Противоположная функциональная подсистема, являющаяся противовесом подсистеме целеполагания, называется у Парсонса " сохранение латентной модели". Имеется в виду существующая на данный момент модель культуры. Вышеописанная нами деятельность "целеполагателей" раскачивает культурную модель, подрывает значимость важных ценностей, размывает рамки дозволенного в культуре, а потому возникают напряжения. Модель "сохранения" противодействует этим деструктивным процессам, поскольку для людей, приверженных этой подсистеме, характерно "латентно воспринимаемое значение интеграции", инстинкт защиты культуры, что должно выливаться на уровне поведения в "регулирование энергетических напряжений путем их блокирования и канализации" .

Здесь следует отметить, что энергетику обществу придают, по мнению Парсонса, человеческие мотивы: стремление к удовлетворению потребностей, к удовольствиям и проч. А культурные модели, наоборот, призваны ограничивать, блокировать эту энергетику, когда она начинает перехлестывать через край, а также канализировать ее, т.е. направлять в полезное русло.

"Охранители" отличаются высоким значением для них аффективной нейтральности и универсализма в оценках и суждениях. Они склонны выбирать себе объекты, характеризующиеся определенными качествами личности или положения, и устанавливать с ними отношения диффузного типа. Интересно, что Знанецкий в своей типологии личностей приписал (на чисто теоретическом уровне) эти качества "хорошо воспитанным людям", которые очень долго выбирают себе друзей, придирчиво их оценивают, проверяют и только после этого допускают в свой круг. А там они уже пользуются большим доверием, могут ожидать необходимой помощи не только в рамках общепринятых отношений, но и далеко за этими рамками. Парсонс утверждает, что только ответственность перед другим столь же значимым лицом может положить предел готовности человека идти на жертвы ради ближнего своего. "Хорошо воспитанный человек" Знанецкого очень болезненно относится ко всяким изменениям, к отклонениям от сложившегося уклада жизни. Он по характеру своему охранитель культуры.

Мы сказали, что эти два описанных нами блока представляют как бы простую систему противовесов, которая призвана держать целое в равновесии. Как только подсистема целеполагания начинает сдвигать равновесие в свою пользу, сразу же оживляется деятельность охранительной подсистемы, которая тянет в свою сторону. Но слишком сильная охранительная функция может привести к стагнации системы в целом, к омертвению ее "скелета" - нормативной культурной системы. Для того чтобы жизнь продолжалась, необходима постепенная осторожная модернизация этой системы. Но понятно, что при таком стохастическом исполнении функций процесс этот не может идти равномерно и незаметно, он совершается путем постоянной "килевой качки" судна-общества. То дергает вперед процесс целеполагания, приводя к попытке всеобщей модернизации, то возникает в ответ на такое "безобразие" охранительный импульс, которые приводит целедостижителей к порядку и ослабляет процессы обновления. Стагнация в свою очередь приводит к новому рывку энергетических импульсов и т.д.

Очень интересно, что такая смена процессов происходит не совсем уж бессознательно. Общество ощущает опасность как со стороны слишком быстрой модернизации, так и со стороны слишком долгого спокойствия. Это можно проследить на смене оценок ряда явлений различными слоями населения. Кому довелось жить в период советской власти, особенно в период ее расцвета - 1930-40-е гг., - помнят, что всем еще с детсадовского и школьного возраста прививалось восхищение перед борцами за прогресс, за все новое, за радикальные перемены в жизни. Впрочем, развитие этого мировоззрения началось, по-видимому, еще в XVIII веке, когда нашему обществу ("общество" тогда представляли только образованные слои населения) было привито чувство неполноценности по отношению ко всему, что происходило на Западе. Это началось с аристократии и дворянства, которые много ездили по Европе и размышляли о нашей и их жизни. В XIX веке возник первый процесс-противовес: тяга к "возвращению к своим корням". Его представляли Достоевский, славянофилы, Леонтьев и другие, а в начале XX века довольно сильно и аргументированно выступили авторы сборника "Вехи". Но этот процесс разрвертывался медленно. Между тем к идеологии неполноценности и непременного обновления поднимались все новые, более массовые слои населения (разночинцы). Революция, которая была задумана и осуществлена именно сторонниками обновления и европеизации страны, пресекла процесс-противовес, практически скрыв все наработанные его участниками результаты. Достоевского, правда, трудно было скрыть, но, тем не менее, и его издания были очень ограничены. Что же касается Леонтьева и "Вех", то про них просто не упоминали, а славянофилы были ошельмованы как наивные и консервативные люди.

Казалось бы, все было приведено в надлежащий порядок, все школьные и институтские программы отредактированы в соответствующем мировоззрении: с одной стороны, прекрасные, бескорыстные борцы за новый мир, а с другой стороны - "мурло мещанина". Но процесс-противовес начал возрождаться на совершенно, казалось бы, пустом месте. Он шел не от общения с трудами предшественников, а от фактов реальной ситуации. Я, например, хорошо помню, как у меня впервые возникла мысль, не укладывавшаяся в рамки заданной идеологии.

В самом конце 1950-х гг. у Н.С.Хрущева возникла идея ликвидировать приусадебные участки и приусадебное хозяйство вообще, чтобы все источники и средства производства сосредоточить в коллективном сельском хозяйстве. Я в то время приехала в отпуск в рабочий поселок, где мы с мамой тогда жили, и попала в самый разгар трагедии. У поселка отрезали все выгоны, так что совершенно негде стало пасти скотину. Поселок был небольшой, но только в нашем конце было 18 табунов, в другом - гораздо больше. И вот весь этот скот населению предлагалось продать или сдать специальным приемщикам, которые в дальнейшем должны были передать его колхозам и совхозам (за определенную плату, конечно). Скот у населения забирали совершенно подлым образом: оценивали вполне упитанную скотину как "слабо упитанную", соответственно сбавляя цену. Народ плакал и ругался, но ситуация была безвыходной. Кто не сдал по этим бросовым ценам, тот порезал скотину для себя и на продажу. И тут-то выяснились все последствия этого идиотизма на государственном уровне.

Поселок остался без молока и молочных продуктов, а позднее и без мяса. Срочно необходимо было все эти продукты завозить в населенный пункт, который раньше сам себя кормил, но для этого не было ничего предусмотрено. После возмущенной ругани и митингов открыли маленький ларек, куда стали завозить молоко. Дети стали болеть от этого молока 0,2% жирности, оно никак не стерилизовалось, а перевозка его была весьма неблизкой и нескорой при полном отсутствии холодильного оборудования.

Весь поселок буквально кипел от возмущения. Лично меня это мало задевало, так как я дорабатывала свои два обязательных года после университета и собиралась поступать в аспирантуру. Но меня поразила вся непродуманность и безответственность этого, казалось бы, вполне рационального с точки зрения государства решения. Именно с точки зрения государства оно и оказывалось совершенно проигрышным. Таких поселков были тысячи, если не десятки тысяч, и все они теперь вынуждены были сесть на шею государству, которое до сих пор никаких хлопот с их снабжением не имело.

А уже к концу лета стало очевидно, что скот этот, который сельскохозяйственные предприятия должны были выкупить и выкупили, они стали потихоньку распродавать. Было совершенно очевидно, что прокормить его они не могут. Даже свои (гораздо более тощие стада) они зимой не прокармливали. Кто жил в то время, помнит, что к весне отправляли рабочих и старшеклассников резать тонкие ветки кустарника, чтобы использовать их вместо сена, которое к тому времени кончалось. Откуда они могли взять кормов на вдвое выросшее число коров? Основную часть доставшегося им стада порезали, выполнив все мясозаготовки на несколько лет вперед. Можно сказать: ну, побеспокоились бы заранее и заготовили больше кормов... А где им было взять вдвое больше доярок и скотников? Опять гонять городское население, но ведь доить-то нужно три раза в день.

Не знаю, как собирался эти проблемы решать сам Хрущев. Думаю, он не подозревал об их существовании, пока они не выросли перед ним во всей своей полноте и объемности. Я осмысляла это так и эдак своим еще незрелым умом, и одно поняла безусловно: нельзя вводить новшества, особенно такие, которые задевают жизненные интересы огромных масс населения, не просчитав последствия. Но... как их можно просчитать? Положим, какие-то лежащие на поверхности, ближние проблемы, можно было и предусмотреть, но ведь будут же и какие-то отдаленные, которые выявятся во вторую, в третью очередь.

Я поняла, насколько осторожно и внимательно следует относиться к тому, что существует, как-то устоялось, устроилось, вписано в систему всеобщих связей... И характерный для нашей культуры консерватизм и традиционализм вернулись в мое сознание. Все призывы к открытию новых миров и перестройке общества на справедливых основаниях стали вдруг пропускаться через эту призму. Я поняла, что политики, принимая какие-то глобальные решения, работают без всякой страховки, а далее - что происходит, то происходит (обычно не то, на что рассчитывали), а вернуться назад уже невозможно. Скот загубили, население озлоблено и больше не хочет обзаводиться хозяйством, а смотрит, куда бы уехать.

Когда я пришла к таким мыслям, мне казалось, что я какое-то нелепое, отклоняющееся от общепринятого существо, но это было совершенно не так. Это ощущение трепетного внимания и любви к прошлому и к традиции стало доходить ко мне со всех сторон - и вдруг в 1970-х гг. взорвалось распространившимся, как пожар в степи, стилем ретро. Оказалось, очень многие видят мир так же, как я. Слова были разные, пути были разные, как и ситуации, осмысление которых приводило к этому всеобщему чувству традиционализма, которое взялось как бы ниоткуда. Не учили нас этому, не пропагандировали нам это. Любовь к Родине - да, но не к традиции, а оно как-то само собою связывалось воедино, переливалось одно в другое, отстаивалось странным коктейлем. В общем, когда я уже работала в Новосибирске и изучала Парсонса, было ясно, что общественное сознание качнулось в сторону защиты этой латентной модели, в сторону единства с собственной культурой. Про культуру надо было, правда, еще разузнать, в чем же она состоит, каковы ее главные структуры, где ее ядро.

Перестройка попыталась развернуть нас в другую сторону, но это шло с трудом, так что сторонники обновления и европеизации приходили в бешенство, отчего и возник, как мне кажется, этот остервенелый русофобский лай, многих перепугавший, многих озлобивший, но, по-видимому, никого не переубедивший. Пойдет ли процесс в общественном сознании в обратную сторону - к обновлению? Трудно сказать и предвидеть. Моей задачей было показать, как возникает в обществе "килевая качка", - от носа к корме и наоборот. Не случайно, но и не по чьему-то плану или расчету. Через общественное сознание , работающее медленно и основательно. Наверное, есть свой резон, что когда множество субъективных факторов собирается воедино, пристраивается друг к другу, упорядочивается и т.д., то субъективность погашается. Во всяком случае, такая субъективность, которая может привести к безумным решениям об уничтожении приусадебного хозяйства.

Пока мы разобрали только одну ось функциональных подсистем. А у нас есть и еще одна – «адаптивность – интеграция». Такой же баланс, выстраиваемый на противовесах, но в несколько ином, более конкретном плане.

Адаптивность ("адаптивно-инструментальное манипулирование объектами") . Люди, разделяющие ценности адаптации в качестве главных, не пролагают новых путей, они имеют дело с различного рода рассогласованиями, возникающими в обществе в результате его развития и столкновения с окружающей средой. Их задача - эти рассогласования как-то устранять. При этом очевидно, что чаще всего такое устранение возникающих рассогласований не приводит систему в то же состояние, которое было ей свойственно до их возникновения. В результате процесса адаптации система принимает несколько иной вид, что сразу же сказывается на всех подсистемах и составляющих системах (культуре, социуме и личности). Начинаются взаимные процессы адаптации, что опять-таки систему раскачивает, в какой-то степени рассогласовывает и требует вмешательства.

Для этого существует подсистема интеграции (интегративно-экспрессивное манипулирование знаками) . Обратим внимание, что первые (адаптаторы) манипулируют объектами, а вторые (интеграторы) - знаками. Для адапататоров характерны аффективная нейтральность и универсализм в оценках, выбор социальных объектов по их способности к тем или иным видам деятельности и установление по преимуществу специфических отношений. Эти переменные рисуют нам портрет такого человека, которого у нас называют "деловым". К таким людям в нашей культуре отношение сдобрено заметной долей иронии и менее заметной - недоброжелательства. Это и понятно, ведь мы - культура диффузных отношений, и люди, предпочитающие отношения специфические, не могут надеяться получить от нас (по крайней мере, с самого начала) доброжелательность и теплоту. Зато интеграторы - совершенно иной народ: они аффективны и партикуляристически мыслят, но оценивают людей по их качествам и строят отношения, как правило, диффузным способом. Несмотря на свою несколько запутанную и хлопотливую деятельность (аффективность и партикуляризм), они, конечно, всегда будут вызывать у представителей нашей культуры самое теплое отношение, так как главная их черта - верность и лояльность - и обществу (патриоты), и группе, и любому человеку, с которым они вступают в длительные отношения. Их главная задача - сохранять целое в целостности, если можно применить такой каламбур в нашем сугубо научном тексте.

Для того чтобы материал лучше уложился, попробуем дать здесь схематические изображения каждого типа подсистемы, используя формулировки самого Т.Парсонса.

Тип Ц (целеполагатель и целедостижитель): "качество - "участие в осуществлении целей системы", "законность осуществления целей данной единицы в данной системе"

Нормы деятельности:

а) "системные" или "относительные" обязанности,

б) "регулирующие правила игры" (переменные модели: "деятельность" или "результативность" - "партикуляризм"),

в) нормы санкций: условное ответное вознаграждение (переменные модели: "аффективность" - "специфичность").

Тип Л: "качество" - "участие в осуществлении культурных ценностей".

Нормы деятельности: культурный долг (переменные модели: "аскриптивность качеств" - "универсализм"),

нормы санкций: проявление уважения (переменные модели: "аффективная нейтральность" - "диффузность").

Тип А (адаптатор) : "качество - специальная (техническая) компетентность" (переменные модели: "универсализм" - "деятельность или результативность")

Нормы санкций: "одобрение" - "неодобрение" (переменные модели: "специфичность" - "аффективная нейтральность").

Тип И (интегратор) : качество - "лояльность"

Нормы деятельности: проявление солидарности (переменные модели: "партикуляризм" - "аскриптивность качеств"),

нормы санкций: диффузное признание (переменные модели: "диффузность" - "аффективность") .

Таким образом, мы получили краткое описание всех четырех типов участников функциональных подструктур.

Осталось еще потеоретизировать на тему о том, на каком месте в нашей культуре находятся отдельные подсистемы, исходя из ценностной конфигурации самой этой культуры. Большинство наших русских теоретиков-философов, а также внешних наблюдателей подчеркивают большое значение консерватизма и традиционализма в нашей культуре. Сохранение первоначальной модели характерно также и для нашей основной религии – Православия. Не напрасно "православный" чаще всего переводится на западные языки как "ортодоксальный". На Западе ортодоксии (как и консерватизму и традиционализму) придается довольно уничижительный смысл. Что такое традиция? Это в общественном сознании ассоциируется с чем-то неподвижным, устаревающим.

Но предположим, что мы как-то примирились с тем, что в нашей культуре консерватизм имеет довольно высокую ценность. Про оценку человека по качествам и диффузные отношения мы уже говорили выше, - это, кстати, особых страхов не вызывает. Тогда можно предположить, что по своей культуре мы должны тяготеть к "охранительству". И действительно, эта функция оказывается нам достаточно близка. И напротив, относительно целедостижителей мы имеем иронически-недоброжелательное представление: они "слишком деловые", вечно лезут вперед, суетятся, все рационализируют, к морали относятся без должного уважения. Отсюда понятно, как наше культурно определенное население расположится на оси Ц-Л: большинство окажется на Л, а те, кто твердо будут стремиться в Ц, будут оцениваться как акультурные элементы.

Сложнее - по оси А-И. Контингент, стремящийся в А (адаптаторы), должен обладать очень выраженными рациональными склонностями и складом характера как в подходе к делу (деятельности), так и в подходе к социальным объектам (к другим людям, что более сильно будет задевать наш "культурный элемент"). Значит, квадрат И (интегративная деятельность) больше должен соответствовать нашему культурному характеру. В принципе, так и оказывается, но только на уровне социальных групп . На уровне общества в целом наши интегративные таланты, а они у носителей нашей культуры безусловно есть, не проявляются. И причина этому - наша давно установившаяся вражда с собственным правительством.

Вражда эта началась еще в XVIII веке, когда образованным слоям нашего общества очень понравилась Великая французская революция и, как мне кажется, многие задались целью что-то такое повторить на нашей отечественной почве. Опять же, на основании того рассуждения: раз передовые нации так поступают, то мы должны их "догонять", стараясь поступать так же. Вот они свергли свою монархию и установили республику (демократию! свободу!), а мы продолжаем прозябать в верноподданных средневекового режима - скоро над нами смеяться в Европе будут... В течение XIX века эта идея превратилась в манию. Что бы ни случилось - виноват режим. Любой ценой надо его свергнуть. Общество неслось, как разогнавшийся под гору локомотив, в одном когда-то кем-то выбранном направлении, - и наконец достигло-таки вожделенной цели. На развалинах монархии установилась слабая демократия, которая в скором времени и передала свое место диктатуре самых радикальных элементов.

Если уж умеренную монархию не любили, делая ее ответственной за все несчастья и неудачи, то любить большевистскую диктатуру и вовсе было бы противоестественно. Но и свергнуть ее было не по силам: диктатуры обычно держатся крепко и жестокой рукой подавляют все попытки помешать их существованию. Так она и существовала, постепенно ветшая, слабея, коррумпируясь и деидеологизируясь, пока не рухнула под тяжестью собственных грехов. Казалось бы, вот теперь появилась возможность что-то организовать правильно, по собственным представлениям. А оказалось, что никаких представлений нет, есть только закоренелая и превратившаяся в идею фикс вражда к правительству как к имманентной сущности.

Не один десяток поколений вырос в этой идеологии борьбы с правительством. Ни верноподданными, ни просто подданными мы были уже не в состоянии себя чувствовать, только борцами и критиками. Поэтому наш исконный рефлекс к интеграции на уровне общества в целом не работает. Так что на уровне общества в целом мы имеем весьма большой охранительный слой, правда, пребывающий в довольно пассивном состоянии. Все-таки русофобская прививка сумела лишить наших охранителей перспективы. Ведь удалось же оболгать и дискредитировать не только такие понятия как "патриотизм", но и само понятие "Родины", "отчизны" сделать как бы сомнительными, якобы присущие отсталым людям, таким архаическим рептилиям, совкам и проч . Может быть, "бортовая качка" со временем оживит движение нашего государственного судна.

Но, еще раз подчеркнем, на уровне социальных групп, т.е. разного рода подсистем по преимуществу нижнего уровня мы являемся неплохими интеграторами. Собственно, именно эта сеть наших социальных ячеек, социальных кругов, родственных групп (значительно, правда, обедневших, поскольку большое число боковых ветвей родства теперь уже и за родство не считается) и держит на плаву наше кризисное в данный момент общество. Социальная группа, круг друзей и единомышленников - это именно то, что не подведет, когда человек попадает в трудное положение. Здесь, правда, многое можно было бы сказать об утере в молодых поколениях навыков формирования вокруг себя постоянного социального круга и сохранения социальных связей в течение длительного времени. Но это отдельная и большая тема, которую мы отчасти уже затрагивали и раньше.

См.: Касьянова Ксения. «О русском национальном характере». М., 1994.

Вполне возможно, что и в прошлом также не существовали.

Может быть, точнее их было бы определить как "целедостижителей", каковыми они для себя и являются

Здесь "ближний" - человек своего круга, принятый в систему диффузных отношений.

Правда, некоторое время назад И.Р.Шафаревич отметил, что впервые увидел слово "патриот", напечатанное в наших СМИ без кавычек !