Хунзахский пограничный отряд. Опыт, оплаченный кровью: Крутой маршрут. – И что? Никогда с местным населением не было трений

Двадцать восьмого февраля 2004 года одиозный боевик Руслан Гелаев был убит в ходе столкновения с нарядом пограничных войск РФ вблизи пограничной заставы «Бежта». Гелаев случайно наткнулся на двоих российских пограничников (Мухтара Сулейманова и Абдулхалика Курбанова), которых он застрелил в ходе перестрелки, однако и сам получил тяжелое ранение в руку и, истекая кровью, преодолел несколько сотен метров, присел у дерева и отрезал себе раненую руку. Спустя считанные минуты он умер от потери крови и болевого шока. 29 февраля 2004 года около 15:00 по местному времени тело Гелаева было обнаружено отрядом пограничников. Погибшим пограничникам посмертно было присвоено звание Героя России — это официальная версия.
По второй версии, Гелаев погиб 29 декабря 2003 года, попав под обстрел с вертолетов, отправленных на поиски пропавших бойцов. По третьей версии, он был погребен сошедшей снежной лавиной. Мне же известна четвертая версия, поскольку я принимал непосредственное участие в событиях, связанных с ее появлением. Расскажу все по порядку…

Начало

Мое детство прошло в Москве, в районе Гольяново. Я впитал в себя, что в нашей стране все люди братья. Дружные национальные республики, сплоченные с Россией, которые никогда не могут отколоться от нее. В принципе и разницы особой между русским, татарином, грузином, армянином или жителем Дагестана в Москве советского периода не было заметно. Одни немного темнее, другие светлее, хоть и говорят на разных языках, но зато все знают русский и легко общаются. А религиозные различия… Да мы о них не задумывались и не знали.
В советский период служба в армии считалась почетной обязанностью. Я готовился к армии: занимался в секциях легкой атлетики, бокса, классической борьбы, увлекался горным туризмом, прошел весь Крымский полуостров, получал спортивные разряды. До армии совершил около пятидесяти прыжков с парашютом Д-5, Д-6.
Развал страны, первая и вторая чеченские кампании оказали влияние и на мою судьбу. Отслужив срочную службу в 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии в Литовской ССР я попал на учебу в Гайджюнайскую школу прапорщиков ВДВ. Остряки дали ей название «школа абвера».
Ежедневно курсанты совершали 25-километровые марш-броски. Раз в полгода проводились тактические учения с марш-броском на 100 километров. Офицеры, имевшие за плечами войну в Афганистане, делились с нами своим опытом.
После окончания школы прапорщиков снова служил в родном 108-м гвардейском парашютно-десантном полку. За время службы пришлось оказывать помощь гражданам Армении после землетрясения, а также наводить конституционный порядок в Азербайджане и в Литве.
В 1990 году поступил в Краснодарское военное училище имени генерала армии С. М. Штеменко. После окончания учебы по распределению был направлен в 299-й гвардейский парашютно-десантный полк г. Иванова, на должность помощника начальника штаба по специальной связи и режиму секретности.
В декабре 1994 года десантники нашего полка вошли в состав сводного батальона, и активно принимали участие в первой чеченской кампании. К сожалению, участвовать непосредственно в боевых действиях должность офицера-шифровальщика не позволила. Я уволился из армии по сокращению штатов, но душа не находила себе применения на гражданке, и через некоторое время я оказался в 487-м
Железноводском пограничном отряде особого назначения (ПОГООН) на должности командира разведывательного подразделения. Отряд был создан в июне 1994 года с местом дислокации в г. Железноводск Ставропольского края. Организационно он входил в состав группировки войск Кавказского особого пограничного округа и предназначался для решения специальных задач.
В войсковой разведке пограничной службы России я прослужил почти пять лет. Были результаты и победы, а главное - бог миловал, не было в подразделении боевых потерь. В боевой обстановке, была ли это Ингушетия, Дагестан или Чечня, удача нам сопутствовала. На войне надо чуточку смекалки, разворотливости, знаний тактики и учет психологии, ну и, главное, просто не надо бояться.
Пограничные войска отличаются от войск Минобороны и внутренних войск своими задачами и менталитетом военнослужащих, поэтому, с одной стороны, мне было легко, с другой - приходилось многому учиться.
Основная задача линейных пограничных отрядов, пограничных застав, за которыми закреплены участки границы — это охрана государственной границы России.
При переходе государственной границы России незаконными бандформированиями или при нахождении их в приграничной зоне сил и средств застав не хватало. Тут-то и приходили на помощь им пограничные отряды особого назначения, которые осуществляли поиск, обнаружение и уничтожение боевиков. По сути, наша работа укладывалась в промежуток, когда заставы уже не справлялись, а применение войск еще нецелесообразно.
В нашу задачу входила работа на опасных участках границы по всему Северному Кавказу от Дагестана до Краснодарского края и Астрахани. Приходилось много общаться с местными жителями, а это предполагало знание менталитета и особенностей местного населения. Вот тут-то и развеялась моя юношеская романтика.
В целом Кавказ населен честными, добрыми, открытыми, в чем-то даже наивными людьми. Со многими я познакомился, некоторые стали друзьями, и если бы не они, то вряд ли стали бы возможны события, о которых я буду писать дальше. Но нас прежде всего интересовали нарушители границы и участники бандподполья. А это совсем другая категория людей.
Бандиты, чтобы оправдать свои действия, стали прикрываться различными религиозными учениями и вербовать новых членов бандподполья. В приграничных районах у них были базы и маршруты на сопредельную территорию, где они отдыхали и пополняли запасы материальных средств. Так что пограничникам, чтобы противодействовать бандитам, необходимо было знать кроме стандартных навыков по охране границы еще и тактику спецподразделений ГРУ. Немаловажно было знание национальных особенностей местного населения, в котором пограничники искали поддержку и опору.
Поскольку шесть лет я отслужил в ВДВ, то действия в горно-лесистой местности мне были знакомы, а с особенностями ближнего боя я познакомился, учась в шифровальном училище.

В самом училище этому не учили, но недалеко он нас находилось Краснодарское ракетное училище, где существовал центр переподготовки офицеров спецназа ГРУ. В данном центре под руководством полковника Сергея Владимировича Вишневецкого профессионалы внедряли в боевую практику различные нетрадиционные методики подготовки. Обучаться лично у С. В. Вишневецкого, в связи с его служебным положением, не было возможности. Доступным был только Алексей Алексеевич Кадочников, который уже тогда был популярной личностью и не мог уделять нам достаточно времени, но выход нашелся.
Помимо основной служебной деятельности, специалисты центра вели факультативные занятия. На этих занятиях я получил первичные навыки рукопашного боя и стрельбы на коротких дистанциях. Говорят, каждый подбирает тренера под себя, мне больше всего понравилось заниматься у Владимира Павловича Данилова. Данилов, тогда еще майор, объяснял все просто, доходчиво и с юмором. Ученики любили его занятия за знания и положительные эмоции, которые на этих занятиях получали.
Когда началась служба в погранотряде, я почувствовал, что навыки, которые получил у Данилова, могут пригодиться. Тогда у меня возникло желание пригласить на занятия его и других специалистов, работавших в Краснодарском учебном центре.
Командиром Железноводского пограничного отряда особого назначения в то время был полковник Валерий Павлович Горшков.
В Северо-Кавказском региональном управлении про Валерия Павловича ходили легенды. Боевой, грамотный офицер, на которого всегда можно положиться, и подчиненные у него как на подбор.
В пограничном отряде он создал отличные условия для совершенствования боевой подготовки. Разведка была детищем Валерия Павловича.
Он говорил: «Разведчик — это особая каста со своими традициями, обычаями и суевериями. Разведчики - это люди особой психологии. Пограничная служба кочевая и очень опасная, тут каждая ошибка стоит жизни. Самое сильное оружие на границе — это бдительность».
Благодаря его поддержке разведчики стали совершать парашютные прыжки с самолета Ан-2. Многие стали инструкторами по горной подготовке.
Летом 2003 года была организована экспедиция под кодовым названием «По следам снежного барса». Целью экспедиции было изучение Главного Кавказского хребта, прилегающих к нему перевалов, маршрутов. Экспедиция завершилась на вершине горы Эльбрус.
Горшков поддерживал способных молодых офицеров, которые не боялись учиться, грамотно и инициативно действовать в сложных условиях.
Благодаря его поддержке удалось возобновить контакты с представителями Краснодарского учебного центра армейского спецназа, работавшего по программам полковника Сергея Владимировича Вишневецкого, и пригласить их на занятия.

Тогда же Данилов познакомил меня с Дмитриевым. Дмитриев раньше служил в спецназе ГРУ, а в настоящее время в спецназе ФСБ. Конечно, он не имел такой учебно-методической практики, как Данилов, зато боевой опыт у Дмитриева имелся очень богатый. Когда-то он был учеником Данилова, а их служебные пути пересекались в горячих точках Закавказья. Со временем они стали единомышленниками и соавторами методик. Дмитриев, как и Данилов, оказал посильную помощь в моей подготовке.
Как показало недалекое будущее, навыки, полученные на занятиях по тактико-специальной подготовке, тактике ближнего боя, скоротечным огневым контактам, рукопашному бою, действиям при проведении поиска и в засаде дали положительный результат.
Мы и поверить не могли, что это пригодится так быстро. Жаль, что подобного центра уже не существует.
А вот опыта общения с местным населением у нас не было. Устранить данный недостаток помог генерал Забродин.

Генерал Забродин

В мирное время мы вряд ли бы так тесно общались с генералом. Обычно они далеки от командиров групп и заняты административными делами. Но война заставляет солдат и генералов общаться на другом уровне. Первая наша встреча произошла в Ставрополе, где Анатолий Забродин проводил занятия по командирской подготовке с офицерами подразделений округа.
Забродин собрал всех офицеров и провел с нами короткую беседу. Его речь была кратка, информативна и образна.
Он требовал от нас не только выполнения боевых задач, но и знания особенностей местного населения. Их обычаев, нравов, а также конфликтов между представителями той или иной народности. Кроме этого вводил в курс оперативно-боевой обстановки на участках границы.
Забродин говорил: «Вы должны настолько знать и чувствовать местных жителей на приграничных участках, чтобы по выражению глаз или позе определять, друг перед вами или враг, а разговаривать так, чтобы в конце беседы ваш собеседник чувствовал необходимость рассказать все, что ему известно, и сообщить обо всех нарушителях границы».
Забродин заставил нас выучить историю и традиции Кавказа, а также внутренние конфликты между представителями различных национальностей.
Акцентировал внимание на поведении в быту, как здороваться, что говорить, где, как и в каком порядке садиться при беседе или застолье, в каких случаях снимать головной убор или обувь, в каких нет.
Многое из его требований мы считали лишним, но, выполняя распоряжение, учили. К тому же нам часто приходилось общаться то с карачаевцами, то с даргинцами или лезгинами, то с аварцами, и выстраивать личные отношения.
Еще Забродин требовал от нас знания подготовки врага, так как считал, что это поможет как при определении его замыслов, так и в открытом противостоянии.
Подготовка у боевиков состояла из двух этапов.
Первый — идеологический. На нем боевики изучали основы ислама. Это называлось повышением «имана», ибо тот, кто берет оружие, все должен делать ради Аллаха, и с каждого, придерживающегося каких-либо иных целей, будет суровый спрос в день Страшного суда.
Второй этап — военная подготовка. Боевик должен уметь сражаться ради Аллаха.
Распорядок дня жесткий: подъем в половине третьего утра, омовение, где-то в три часа — намаз. После этого изучение Корана, учили наизусть суры. В 6 часов утра начиналась физическая подготовка — бег по горам (около 6 километров). Как говорили, «моджахеда ноги кормят», «тяжело бегать в горах, зато на равнине будем бегать как джейранчики»… В конце курса экзамен. Каждый из боевиков должен был к нему выучить 15 сур и ответить на пройденные в течение курса вопросы. Продолжительность обучения была около трех недель. Только сдавшие этот экзамен допускались ко второй части, включавшей в себя рукопашный бой, стрельбу из различных видов оружия, начиная от пистолета и кончая зенитными установками, тактику боя и способы проведения диверсий.

Мысленно я сравнивал подготовку врага и подготовку наших бойцов. Религиозной базы у нас не было, ее заменял пограничный дух воинского братства, а вот военная подготовка у нас была не хуже, с той разницей, что задачи были разные. Поэтому я еще больше тренировал бойцов, чтобы были готовы к встрече с врагом.
18 декабря 2003 года начальник штаба Северо-Кавказского регионального пограничного управления ФПС РФ генерал-лейтенант Анатолий Забродин вызвал меня для постановки боевой задачи и ввел в оперативную обстановку в районе предстоящих действий.
По сообщению от 29 ноября 2003 года отдельной группы специальной разведки (ОГСпР), подтвержденному оперативной разведкой Хунзахского пограничного отряда, следовало, что в районе административной границы на перевалах Ягодак и Опар со стороны Чеченской республики сосредоточились более 500 боевиков. Это был отряд Руслана Гелаева.
Случайно или нет, но именно в этой группе имелись переносные зенитные ракетные комплексы «Игла».
В его банде кроме подготовленных боевиков из Северо-Кавказских республик, были также и выходцы из арабских стран.
Вот уже несколько недель оперативное подразделение Хунзахского пограничного отряда проверяло всю поступающую информацию о нахождении банды Руслана Гелаева.
Поздним вечером 14 декабря в окрестностях дагестанских селений Шаури и Галатли появилось достаточно много хорошо вооруженных людей. Селение Шаури расположено в 15 км от границы и 40 км от районного центра Кидиро. В Цунтинском районе, где находятся эти села, ваххабизм так и не прижился. Район считался спокойным и заслуживал репутации медвежьего угла: высокогорный, труднодоступный и удаленный от центра республики, расположенный непосредственно на административной границе с Чеченской республикой и с выходом в южные районы Дагестана. На всю его территорию приходилось всего два отделения милиции.
В Цунтинском РОВД и отделении Бежта служило несколько десятков сотрудников милиции. Были проблемы со связью и автотранспортом. Из-за этого около суток вообще не могли выяснить, что происходит в селении Шаури. Боевики спровоцировали стрельбу около заставы, вынудили начальника заставы капитана Радима Халикова организовать погоню. У поворота дороги пограничники попали в засаду. Из-за темноты и фактора неожиданности оказать сопротивление боевикам не удалось. Все девять пограничников погибли.
Так кровавым следом банда Гелаева обозначила свое местонахождение.
К вечеру 16 декабря в Цунтинский район начали стягиваться подразделения различных силовых ведомств.
В то время я был командиром разведывательного подразделения Железноводского пограничного отряда особого назначения и имел позывные «Эльбрус» и «Горец».
Поэтому все, что касалось разведывательных действий, часто поручалось мне. Так было и на этот раз.

Забродин достал из сейфа топографическую карту и разложил ее на столе.
— Вот здесь разведчики из ГРУ обнаружили группу боевиков численностью 15-18 человек. - Карандаш генерала уперся в точку на карте в районе хребта Куса. — Наши минометчики накрыли эту цель. Боевики понесли потери. Те, кто уцелел, по данным ГРУ, укрылись в горной пещере. Возможно, с ними и сам Гелаев. Вот ее координаты.
Он протянул мне лист бумаги. Голос генерала был усталый.
— Ваша задача подтвердить или опровергнуть имеющуюся у нас информацию. При обнаружении боевиков взять их в плен или уничтожить. Для этого срочно подготовьте взвод. На вертолетах мы вас высадим в указанный район, поближе к обозначенной точке. В случае непредвиденной ситуации действуйте по обстоятельствам.

Подготовка

Прибыв в подразделение, я собрал личный состав разведвзвода и довел поставленную задачу. Бойцы уже имели опыт действий в горных условиях, у многих были и боевые выходы. Каждый знал тот минимум, который необходим для работы в горах зимой.
Честно говоря, я всегда старался найти золотую середину между количеством боеприпасов и снаряжения и маневренностью и скоростью группы. В итоге пришел к выводу в пользу маневренности и скорости перемещения. Зимних вещей и минимального боекомплекта это не касалось. Если предполагались в основном поисковые действия, то боеприпасов и теплых вещей брали меньше, на засаду больше, а если предполагалось ночевать в горах, делали промежуточную базу, где складировали под охраной части бойцов лишние при быстрых переходах вещи и часть боеприпасов.
Армейские спецназовцы меня могут подвергнуть критике за подобные вольности, но в том-то и дело, что пограничники не ГРУшники и задачи у нас разные.
Свои особенности были и в тактике. Так, исходя их количества людей в группе, я применял несколько другой боевой порядок при движении разведывательной поисковой группы (РПГ), чем армейцы. Это касалось головного дозора. Он состоял из двух подгрупп. Первую я называл поисковым дозором, т. н. «гончие», вторую промежуточным дозором. «Гончие» (2 человека) несли минимум снаряжения, один обязательно с бесшумным оружием. Их задача осматривать опасные участки и определять наиболее целесообразный маршрут движения. В эту группу назначались самые подвижные и шустрые бойцы. «Промежуточные» состояли из 3 человек, один из которых был с пулеметом, их задача состояла в обеспечении действий «гончих» и взаимодействии с ядром группы.

Особенное внимание обращали на отработку засады с ходу. Помня, что шаблон — это гибель для подразделения, мы имели отработанными несколько общих вариантов действий, а детали предоставляли во власть тактической импровизации группы в каждом конкретном случае. Главное, чтобы командир и группа чувствовали друг друга, понимая с полуслова.
Для выполнения поставленной задачи я решил взять весь взвод, тем более количество мест в вертолетах позволяло это сделать. Нас получилось 24 человека с приданными медиком и связистом. Из вооружения, кроме АКМов, из которых часть с ПБСом, винторезов, пистолетов Макарова, СВДС, я взял два ПК, один «Печенег» и крупнокалиберный антиснайперский комплекс.
Поскольку действия предполагались в высокогорье, где лежит снег, белые маскхалаты стали обязательной частью экипировки. А вот рейдовые рюкзаки у каждого были разные. РД-54 не выполняли своих функций по вместимости и удобству, поэтому каждый старался обзавестись более удобными ранцами и рюкзаками в меру сил и возможностей.
На операцию со мной отправлялись несколько прапорщиков и контрактников. Основной костяк составляли солдаты срочной службы.

В горах

Загруженные пограничниками вертолеты Ми-8, словно огромные шмели, нехотя взмывали в небо и брали направление на сверкавшие вдалеке белым снегом горы.
Я смотрел в иллюминатор, как равнинные пейзажи плавно переходят в горные ущелья, и думал о том, что нас ждет в предстоящей операции. Как часто бывает, человек предполагает, а жизнь располагает. Первая наша остановка была на заставе «Макок». Когда в операциях задействуется много сил различных ведомств, то происходит дублирование задач. Так произошло и на этот раз. То ли межведомственная конкуренция, то ли другие мотивы сыграли над моим взводом злую шутку. Как потом выяснилось, обстановка существенно изменилась, и руководство операцией полностью перешло в руки межведомственного оперативного штаба во главе с группой высших офицеров: генерала Бахина (МО России), Стрельцова (ПС ФСБ России) и Магомедтагирова (МВД России). Действиями пограничников и спецназа ФСБ России непосредственно управлял заместитель начальника Северо-Кавказского регионального пограничного управления ПС ФСБ РФ Владимир Николаевич Стрельцов, в то время генерал-майор. Задачу, которую мне поставил генерал, уже отправился выполнять спецназ ГРУ. Тут я и вспомнил его фразу: «В случае непредвиденной ситуации действуйте по обстоятельствам».
Вот такие обстоятельства и наступили.
Работала группа не в одиночестве. Четыре таких же, как мой, разведывательных взвода Железноводского пограничного отряда высадились на заставах «Макок», «Киони» и «Хушет» с задачей не допустить прорыва НВФ из блокированного района в сторону Государственной границы. На участке «хушетского» направления, где Дагестан на границе с Грузией прилегает к Чечне, общее оперативное руководство осуществлял Марсель Рашидович Сакаев, полковник, в то время начальник штаба линейного пограничного отряда (Хунзахского ПОГО).
Совместно с ним мы и выработали новую задачу для моего взвода.
Эта задача была не простой. Необходимо было выйти на перевал Жирбак и перекрыть направление вероятного движения боевиков. Как потом оказалось, это было самое угрожающее направление. На перевале я мог действовать по своему усмотрению: организовывать поиск, пункты наблюдения и прослушивания, а при необходимости и засады.
На рассвете следующего дня мы двинулись к перевалу, с трудом расчищая себе дорогу по древней тропе, ведущей из аула Хушет к перевалу Жирбак. Древняя тропа, уцелевшая благодаря местным жителям, использовавшим ее в качестве средства коммуникации между аулами Дагестана и Грузии, была почти незаметна в горной местности.
Несмотря на близость перевала, весь путь занял у нас несколько часов. В некоторых местах глубина снежного покрова достигала полутора метров, а порывы ветра сбивали с ног. С особой осторожностью мы преодолевали лавиноопасные участки. Иногда казалось, что вокруг не существует ничего, кроме белого снега, ледяного ветра и обжигающей лицо метели. Мы то обливались потом, то замерзали от ветра, а впереди ждало томительное нахождение на холодном перевале. Когда мы вышли на перевал, ветер неожиданно стих и улучшилась видимость. Быстро переодевшись в сухую одежду, группа привычно расположилась на перевале, установив наблюдение по секторам: на западе находился Главный Кавказский хребет, на севере и юге расползлись его отроги, покрытые снегами, слева просматривался старый аул Цейхелах. Красивый вид величественных гор и открывшаяся нашему взору ширь завораживали. Все было как на ладони: кромка леса, аул, дорога, убегавшая из аула вдаль, заснеженные альпийские луга и отдельно стоящие кошары. Признаков присутствия боевиков не было. Мороз усиливался, теплая одежда не спасала от пронизывающего холода. Приближающаяся ночь на перевале грозила серьезными обморожениями и потерей боеспособности. Поэтому я принял решение, когда стемнеет, спуститься в кошары.

Оставив на перевале пункт наблюдения и прослушивания, в сумерках мы двинулись к кошарам. Осторожно пройдя мимо летника «Рехо», взвод по всем правилам маскировки приблизился к крайней кошаре. В ней был домашний скот: коровы, быки и овцы. Значит, местные жители ее периодически посещали. Судя по карте, мы находились всего в 1,5-2 километрах от аула Цейхелах.
Головной разведывательный дозор осмотрел строения, и мы выбрали для размещения достаточно просторный сарай. В сарае было холодно, но все же значительно теплее, чем на улице, и он защищал от ветра и снега. Выставив охранение, мы скоротали ночь.
Утром следующего дня к кошарам пришел старик. Проходя мимо сарая, в котором расположилась наша группа, он заглянул внутрь и был немного растерян, увидев вооруженных людей в белых маскировочных халатах.
После приветствия старик немного смягчился, даже успокоился. Это был еще крепкий пожилой человек с окладистой темно-рыжей бородой и настороженным взглядом карих глаз. Он был в овчинной шубе, сапогах, похожих на армейские хромовые, голову его венчала серая папаха.
Стараясь быть как можно дружелюбнее, я представился:
— Командир разведывательного подразделения пограничной службы старший лейтенант Александр Егоров.
После чего предложил ему сесть на импровизированную скамейку.
Старик назвался Али, рассказал, что он из аула Цейхелах.
Зная нелюбовь местного населения к пришлым бандитам и религиозные противоречия, я рассказал ему о том, что мы не враги местным и хотим того же, что и они, — убрать из района бандитов. Если он сочтет возможным нам чем-либо помочь, то мы будем благодарны.
Старик сказал, что с появлением бандитов в районе поселилось горе и несчастье, поэтому он постарается оказать нам помощь в поимке бандитов.
Также я попросил разрешения остаться на какое-то время в этом сарае.
— Хорошо, я хозяину кошары передам, — ответил Али. На этом мы расстались.
Через час со стороны аула Цейхелах показался молодой человек. Дозорные проводили его ко мне.
Местный житель оказался хозяином кошары. Одет он был почти так же, как и старик, только в его движениях было больше уверенности и энергии. Он назвался Магомедом. В ходе беседы Магомед любезно разрешил пользоваться сараем на наше усмотрение, только просил не трогать домашний скот. Еще он рассказал, что Али велел передать следующее: местные жители видели вооруженных людей на тропе ниже аула. Это не военные. Несколько ниже аула также находятся кошары, в них и могут скрываться боевики. Информация требовала подтверждения.
Разбив взвод на боевые расчеты: охранение, наблюдение, поисковые и отдыхающие, я приступил к разведывательно-поисковым действиям. Место нашего расположения было удачное: под контролем находились подходы к перевалу и к аулу, которыми можно было выйти к административной и государственной границе. В любой момент можно было перекрыть подступы к мосту и тропе на аул Цейхелах, а также к перевалу Жирбак. Нам предстояло осмотреть большую площадь горных склонов и постараться выявить боевиков.

Начало операции

Связист Павлов с радиостанцией располагался рядом со мной, здесь же находилось боевое охранение: Евгений Головчак, Павел Шашков, Антон Груздев, я слышал интенсивный радиообмен в районе. Наша связь была закрытой, и можно было не опасаться, что боевики смогут прослушать разговоры объединенной группировки.
С начала операции стало ясно, что в районе Андийского и Аварского Койсу работают несколько групп боевиков и засада на пограничную заставу «Макок» не случайность. Тем временем боевики избрали новую тактику. Большая часть боевиков должна отсидеться в схронах и горных селениях, впоследствии скрытно выйти из района проведения контртеррористической операции.
Операция по обезвреживанию боевиков вступила в решающую фазу. Одна из групп спецназа Министерства обороны России, работавшая на вершине хребта Куса, обнаружила группу «духов», двигавшуюся в направлении Андийского Койсу, и передала координаты для бомбово-штурмового удара. Штурмовая авиация и минометная батарея Железноводского ПОГООН обработали указанный квадрат. Боевики понесли существенные потери и направились в район перевала Жирбак.
Только к обеду 31 декабря спецназ ГРУ смог пробиться и выйти к пещере, которую первоначально должен был осматривать мой разведывательный взвод. Там были обнаружены тела боевиков. Оставшиеся в живых боевики пещеру покинули еще до прибытия спецназа.
С рассвета активно работала авиация, благо погода позволяла. Проводились активные поисково-разведывательные мероприятия. Пограничные вертолеты совершали разведывательно-поисковые вылеты. Армейская авиация наносила удары по местам вероятного передвижения и нахождения боевиков. Наземные группы различных ведомств вели осмотр участков местности. Но пока не было обнаружено ни одного боевика, лагеря или базы. Не было и подтверждения информации об уничтожении боевиков в районах нанесения бомбово-штурмовых ударов. Но главное, не было, ни одного пленного, чтобы получить достоверную информацию о бандитах.
Дозоры, которые я отправил на осмотр местности, тоже присутствия боевиков не обнаружили. Не было информации и с поста наблюдения и прослушивания, который я оставил на перевале.
Уже несколько раз я докладывал по радиостанции о результатах, вернее, об их отсутствии.
Из динамика вместе с радиопомехами доносился раздраженный голос начальника связи Железноводского отряда подполковника Огородникова:
— Плохо работаете! Ищите лучше, «Эльбрус».
После обеда к нам пришел хозяин кошары. По внешнему виду Магомеда было видно, как он взволнован. Для более доверительного контакта я отошел с ним к соседней кошаре. Он мне рассказал следующее:
— На противоположном склоне, за мостом, находятся бандиты, сколько их, определить не удалось, но человек двадцать будет точно. Несколько дней они визуально наблюдали за кошарами, приняли их за отдаленный аул. Все с автоматами, хорошо экипированы, требуют от хозяев кошар продуктов питания, теплой одежды и проводника для ухода в Грузию. Ночью два боевика должны перебраться на нижние кошары и организовать встречу с другой группой, находящейся в селении Цейхелах. Также Магомед сообщил, что боевики точно знают о нахождении на перевале пограничников и планируют их уничтожение. Про нас они ничего не знают, видели вечером двоих наших пограничников, но приняли их за местных. Это был шанс.
Для проверки полученных сведений мы решили направить две подгруппы, по 2 человека, с целью наблюдения за противником и прослушиванием местности. Одна во главе с военнослужащим контрактной службы «Старым», другую возглавил солдат срочной службы рядовой Сергей Тимофеев.

С приближением сумерек подгруппы, экипировавшись, отправились в сторону нижних кошар. Им удалось достаточно близко подойти незамеченными к нижним кошарам. Связь была устойчивой, и я в режиме реального времени получал информацию о происходящем возле нижних кошар. Первые три часа наблюдения результата не дали. С рассветом дозорные четко различили силуэты людей с оружием на противоположном склоне. Информация, полученная от Али и Магомеда, получила подтверждение.

Засада и первый бой

Решение на проведение засады пришло само собой. 29 декабря около 9 часов утра разведывательный взвод скрытно выдвинулся к месту засады. Место засады выбрали у мертвой точки верхней кошары, где не просматривалась данная местность с противоположного склона и нижних кошар, что на выходе тропы в сторону селения Цейхелах. Место было удобным: позволяло контролировать кошары, тропу и часть селения. В тревожном ожидании и полном радиомолчании потянулись долгие часы.
Вдруг ожила радиостанция:
— «Эльбрус», я «Сокол», в ауле какая-то суета.
Примерно через 10 минут со стороны аула появились двое вооруженных людей, одетых, как местные жители. В дагестанских горах достаточно много оружия, и его наличие еще не факт принадлежности к боевикам, но что-то в их поведении настораживало. Шли они как-то крадучись, постоянно оглядываясь по сторонам. Бандитов было только двое, поэтому решили провести их захват.
Поскольку мы пока были скрыты от противника изгибом горы, то я дал команду группе захвата спуститься вниз и сам пошел вместе с ними. Мы затаились у самой тропы. Белые маскхалаты скрывали наше присутствие, и я надеялся, что удастся застать противника врасплох. При этом оставшиеся на позициях огневые подгруппы держали бандитов на прицеле.
Через несколько минут вооруженные автоматами бородачи появились на склоне. Мы вжались в снег и замерли.
От волнения меня пробивает нервная дрожь. Хруст снега под ногами идущих кажется оглушительно громким, вот они проходят мимо нас, и я, собрав все силы, выскакиваю из-за сугроба и, бросаясь на ближнего ко мне боевика, кричу:
— Стой, стрелять буду!
Боевик не успел повернуться ко мне и направить оружие, как я перехватил его ствол и, отводя в сторону вверх, ударил основанием своего ботинка по его стопе. Получилось что-то между подножкой и подсечкой. Боевик рухнул. Бежавшие за мной бойцы бросились на него и моментально скрутили.
Второй боевик резво перекатился на бок и кинулся бежать в сторону аула Цейхелах по тропе. В несколько прыжков удается его догнать. Цепляю его ногу своей ногой и отвожу во внутреннюю сторону. Этого достаточно чтобы нога бандита, пойдя по инерции вперед, зацепилась в районе коленного изгиба за другую ногу, и боевик рухнул лицом вниз. Прыгаю ему на спину и прижимаю телом к земле. Подоспевшие бойцы скручивают и этого боевика.
Доставив боевиков в сарай, где мы базировались, провели их допрос. Получалось, что на противоположном склоне, совсем рядом находится сам Руслан Гелаев со своим спецназом, а в кошарах должно быть два человека для встречи группы из Цейхелаха. Собрав старших подгрупп, провожу краткое совещание и постановку задач. Было решено разбить взвод на две поисково-досмотровые группы, одна из которых займется боевиками в кошарах, а другая осмотрит прилегающую местность и при необходимости окажет огневую поддержку первой группе.
Докладываю о результатах захвата двух боевиков и полученной от них информации. Для отработки полученной информации взвод, разбитый на две подгруппы, начал скрытное выдвижение к кошарам.
Осторожно, где перебежками, где на четвереньках, приближаемся к кошарам. Бойцы, бесшумно скользя от строения к строению, от дерева к дереву, досматривают кошары.
По радиостанции слышится шепот старших подгрупп:
- «Эльбрус», я «Победа», я «Дернов», все чисто.
Радиостанция замолкает и о произошедшем в сарае я узнал позднее от прапорщика Данилы: «Когда мы ворвались в сарай, то никаких боевиков не увидели. В одной из частей сарая за перегородкой лежало сено. Я сделал туда несколько выстрелов, в места, где могли укрываться боевики, и затем методично начал прощупывать штык-ножом сеновал. Вдруг мне в висок уперся ствол автомата. Я даже не успел испугаться, но понял: если бы хотели убить, то убили бы сразу. Делаю резкое движение головой вперед с одновременным ударом правой рукой по автомату. Дальше схватил боевика за волосы и повалил в сено. На мой крик подбежали бойцы, и мы скрутили боевика. К сожалению, второго боевика обнаружить не удалось, но его оружие (снайперская винтовка) лежало в сарае».
Когда захваченный боевик опомнился, то стал просить, чтобы его не убивали, предлагал сто долларов за свою жизнь, все что у него было.
Подробности произошедшего в сарае стали известны позднее, а в данный момент, услышав выстрелы, я по радиостанции потребовал от старших поисковых подгрупп заблокировать подходы к кошарам. Подгруппа «Победы» заняла позиции сверху плато, где хорошо просматривался противоположный склон, и обеспечила огневое прикрытие первой поисковой подгруппы. На противоположном склоне, примерно метрах в 300 от кошар поисковая группа увидела боевиков.
Бойцы осторожно спустились к мосту. Боевики ничего не подозревали, это была огромная удача.
Они спокойно сидели возле костра, оружие висело на ветвях деревьев, пулеметы расставлены по краям. Бойцы сориентировались мгновенно; рассредоточились и залегли, заняв многоярусные позиции. Подгруппа «Победы», работавшая в кошарах, также подтянулась к уже занявшей оборону подгруппе. Не ожидая, пока бандиты обнаружат пограничников, прапорщики Юрий Лецкий и Павел Дернов открыли огонь из бесшумного оружия. Пытаясь сблизится с противником, прапорщик Дернов и контрактник переходят мост, но попадают под плотный огонь из стрелкового оружия, их закидывают самодельными гранатами, т. н. «хаттабками». Двойка оказывается отрезана от основных сил.
— «Эльбрус», «Эльбрус», срочно смените пограничную радиостанцию на армейскую Р-159 и свои позывные, выход на запасных частотах. Противник захватил пограничную радиостанцию и прослушивает эфир, — ожила станция голосом Огородникова.
Меняем станцию и выходим на связь на указанных частотах:
— Срочно прикройте направление на селение Цейхелах, в вашу сторону движется группа боевиков в количестве нескольких десятков человек.
Впоследствии стало известно: это была группа Доку Умарова.
Прикрыть направление на Цейхелах я не мог. Взвод вел бой.
«Эльбрус», «Горец»… выводи подразделение из боя … — снова и снова слышу я чей-то далекий скрипучий голос и вдруг понимаю, что это старший офицер усиления начальник связи подполковник Огородников ко мне обращается по радиостанции.
По радиостанции передают, что в другом ущелье наш Батя, командир отряда полковник Горшков, с разведчиками старшего лейтенанта Могильникова попали в заварушку. Вертолетная двойка приняла их за боевиков и атаковала. Славу богу, все обошлось.
Противник был прижат к земле и не имел возможности к отходу. Вскоре появились боевые вертолеты пограничных войск. НУРСы начали точно накрывать место нахождения бандитов. Сделав несколько заходов, вертолеты ушли. Одна пулеметная точка была уничтожена. Однако вторая пулеметная точка, находившиеся выше в стороне от основного места расположения бандитов, по-прежнему продолжала вести огонь. Снайпер Данила, пулеметчик рядовой Александр Потапов и автоматчик Николай Тебелеш вступили с ней в огневую дуэль, и вскоре она замолчала. Наша отрезанная двойка без потерь вернулась на свои позиции. Ранние зимние сумерки прервали бой.
Почти с окончанием боя прибыли остатки усиления и офицер из штаба группировки с целью забрать пленных боевиков. Я рад был избавиться от этой обузы и с облегчением передал их, после чего эта группа незамедлительно убыла в штаб. Досмотр результатов боестолкновения было решено отложить до утра, и мы все вернулись в свой сарай. Поставив палатки внутри сарая и растопив находившуюся в нем печь, взвод провел ночь относительно спокойно. Хотя сказывалось напряжение последнего дня, мы все же смогли немного отдохнуть и восстановить силы.

Бой у скалы

30 декабря ранним морозным утром на помощь к моему взводу прибыл разведвзвод старшего лейтенанта Родного и несколько бойцов с заставы «Хушет». С ними мы провели осмотр места вчерашнего боя.
Усиленная группа сначала подошла к тропе в том месте, где, извиваясь, она идет вниз к узкому ущелью.
Группа прошла мост, перекинутый через реку Андийское Койсу, по которому вчера переходила двойка прапорщика Павла Дернова, далее к месту, где были бандиты.
Уперлись в отвесный склон. Идти предстояло круто вверх через заснеженный лес. Остановились, безмолвие, окружавшее нас, настораживало.
У кромки леса лежали трупы трех убитых боевиков. Не хватало еще трех, возможно, их и раненых унесли собой.
Окружающая местность не выдавала присутствия противника.
Закончив осмотр идем дальше по пути вероятного отхода боевиков.
«Надо быть предельно осторожным и действовать как можно тише», — мелькнуло у меня в голове.
Осторожно вошли в лес и начали подниматься по склону. На протяжении нескольких сотен метров никого. Идем впереди с Василием Окуловым, он слева, а я справа, шаг за шагом снимаем слои снега и нюхаем снег. Вдруг рядовой Окулов замер недалеко от скальника и жестом подозвал меня к себе. Четкий заметенный свежий след, оставленный десятком человек, вел вверх по склону.
Идти прямо по следу мы не решаемся.
Оставляю Василия прикрывать левый фланг. Начинаю подъем параллельно тропе, метров 50 слева. Там подъем намного тяжелее, но вероятность того, что боевики нас ожидают с этого направления, меньше. Через 10 минут подъема буквально натыкаюсь на охранение бандитов: двое лежат под скальником, двое других на его козырьке. К счастью, бандиты меня не видели.
При виде бандитов приданный группе контрактник Джаватхан впал в ступор; он замер и не реагировал ни на команды, ни на окружающую действительность. Пришлось повалить его в снег и пару раз тряхнуть. В сопровождении второго контрактника отправляю его вниз, даже не подумав, что остался один.
Спускаясь, контрактники привлекли внимание боевиков. Один из боевиков идет посмотреть на источник шума. Выйдя из-за скалы, он увидел меня. Расстояние между нами было около трех метров. Наши глаза встретились… По моей спине и ногам пробежали мурашки, мгновенно превратившие тело во взведенную пружину. Дальше все помню как в замедленном кино. Пружина моего тела распрямилась: быстрый подшаг к боевику и удар прикладом автомата справа снизу в челюсть обрушил врага на снег.
Но времени связать или обезоружить боевика нет, выскакиваю из-за скалы ко второму боевику и кричу что есть силы:
— Бросай оружие! Лицом в снег!
При виде разведчика второй боевик опешил и после секундного замешательства беспрекословно выполнил команду. Тем временем ожил козырек, с которого открыли огонь из автоматического оружия и пистолета ТТ. К счастью, я находился под скалой в мертвой зоне.
Держа боевиков под прицелом, разрядил их оружие и, откинув его в сторону, крикнул:
— Если хотите жить, лежать лицом к земле и не шевелиться!
После этого отошел на несколько метров в сторону ущелья и увидел, что сверху бегут около 10 боевиков и ведут огонь в сторону моста.
Серия одиночных выстрелов заставила их залечь. С тыла также послышались одиночные выстрелы. Оглянувшись, я увидел Алексея, позывной которого был «Лысый», он первым добежал до места боя и, присев на корточки, открыл огонь по боевикам.
Через несколько секунд с левого фланга исправно поливал из своего автомата Василий Окулов, а с правого Марсель Додабаев.
Боевики стали отходить. Через некоторое время мы отказались от преследования. Слишком большой риск попасть в засаду или под огонь своей авиации.
Всю ночь с 30 на 31 декабря 2003 года по району прошедшего боя велся артиллерийский обстрел.
Поднялся ветер, начиналась пурга. Все знали, что сильный ветер со снегом нагоняет сугробы до 2 метров. Эти «снежные ветровые нагоны» часто бывают причиной гибели охотников или зазевавшихся пастухов. К счастью, ветер на этот раз был не очень сильным, и разведчики успели разместиться в сарае, развернув туристические палатки и затопив печь.
Я перебирал в памяти события последних двух дней. Нам чудесным образом везло. Теперь уже мыслей о неудаче не было.
В течение ночи провели первичный допрос пленных. Дух у боевиков был сломлен, и они охотно шли на контакт. Сведения, полученные от них, были интересными. Они сообщали, что в банде находится Руслан Гелаев, который был ранен в первом бою. Идеолог и певец Тимур Муцураев убит. Абу аль-Валид и глава стамбульского бюро Ичкерии Хожа Нухаев тоже находились в составе банды, но живы ли они после последнего боя, боевики знать не могли.
Информацию нужно было перепроверять, на это ушли годы.
Утром мою решимость продолжить поиски главарей боевиков прервал голос полковника Марселя Сакаева, раздавшийся из радиостанции. Он отдал приказ срочно доставить пленных и прибыть на командный пункт в селение Хушет, за себя оставить лейтенанта Родного. С десятью разведчиками, пленными, нагруженные трофеями, мы убыли в Хушет.

Эпилог

В боевых действиях подобной интенсивности больше участвовать не приходилось. Успехи, казавшиеся большими в горах, на фоне общих результатов группировки выглядели скромно. Тем не менее судьба еще раз вернула меня к этим событиям. Примерно через месяц начальник ПОГООН полковник Горшков поставил мне новую задачу.
Доставить из владикавказского СИЗО трех боевиков, задержанных пограничной полицией Грузией и переданных российской стороне. В ходе этапирования я узнал от них, что они участвовали в бою у скалы. Налет пограничников для них был неожиданным, они так и не поняли, как нам удалось бесшумно подойти и без единого выстрела захватить часть их боевого охранения.
После боев они укрылись в подвале школы селения Хушет, а Гелаев жил в доме директора школы.
Также они рассказали, что в ходе боев пограничники уничтожили 12 боевиков.
Частичное подтверждение этим сведениям и версию гибели Гелаева я узнал, когда через месяц оказался в местах боев. Мне рассказали, что боевики действительно укрывались в подвале школы, а когда войска ушли, ушли и они.
Что касается Гелаева, то он еще несколько недель жил у директора школы. В конце января он предпринял попытку перейти государственную границу в районе селения Хушет. Отправил 5 боевиков в селение Дикло в Грузию. Трое из них были задержаны пограничной полицией Грузии и переданы России, а двое благополучно дошли до Панкисского ущелья, но на связь не вышли.
После этого Гелаев был переправлен в селение Митрада.
При переходе государственной границы на склоне ущелья реки Симбирисхеви он был застрелен проводниками, возможно из кровной мести.
Так ли было на самом деле или нет, уже неважно. Главное, что бандит получил по заслугам.